По гордой лире Альбиона
я скатываюсь с ветром меж зубов
зажатым крепко Буниным и Лоркой
и желтой субмариною Битлов.
Мне хорошо - по бронхам бродит Бродский
и режет формы правильным стихам,
и, воздух разбирая на полоски,
в трахеях обитает Мандельштам.
Вдыхаю полной грудью взвесь тумана
Набокова и колкий дождь Дюма,
но лирика по воле Перельмана
над Темзой возвращается в туман.
Казалось бы, что гордого в той лире,
что Альбион сумела поразить
Уальдовским равнением на вылет
сквозь Шоу продолжающую прыть.
Возьму себя - разрозненные горсти
надуманностей грустных и затей -
и спрячу в набалдашник старой трости,
как в перст судьбы надежду фарисей.
И постучу по камням мимо кладбищ
великих и обманутых имён,
где если новым именем не станешь,
то в гордости потопит Альбион.
Свидетельство о публикации №111033007050