Солнышко в душе

Нынче летом, в последние жаркие дни, охватило меня смутное беспокойство. Возникло ощущение, будто пропустила самое важное. Поняла, что беспокоило, лишь недавно.
Несколько дней до этого ворчала на братьев, что не могут выкосить двор. По справедливости сказать, выкашивали они его не раз, но слишком быстро вновь и вновь  поднималась вокруг дома трава. Раньше, в нашем детстве, и выкашивать её не надо было. Бабушка часто ворчала, что «и травина вырасти не успевает в межутке, всё вытопчут со своей беготнёй».
В этот раз братьям как-то всё было недосуг, и, выйдя однажды днём из дому, я подумала-подумала, да и взялась за косу. Браться не очень хотелось: коса тяжёлая, не моя ладная да лёгкая, с красного цвета косьём. Более десяти лет назад принёс мне её тайком от своей Марьюшки  дядя Саша Лисицын. Прежняя моя сломалась, дяде Саше хотелось немедленно получить «магарыч», поэтому, чтоб скорее к делу, он приволок мне готовую. Рассудив, что без косы он не останется всё равно, да и руками косят они теперь мало, принесённую  косу мы взяли. Обычно к новой косе долго привыкаешь, прилаживаешься,  а эта пришлась мне сразу по сердцу: лёгонькая, косьё руку не набивает, само косовище «вострое». 
Хорошо, когда сливаешься в единое целое с инструментом. Сказала – «инструмент», а на душе  неприятно: «Разве коса – инструмент? Живая она, коса! С охотой работаешь – и она тебе помогает, ленишься – не пойдёт даже по «коскОй» траве». А сколько всего надо уметь: и поставить её правильно, и следить, не вывязалось ли косьё, и вовремя направить – тут тоже своя наука. Человек, к сенокосу привычный, даже по звону слышит, правильно точат косу или нет. В фильмах о деревне часто режет ухо неверный звук.
Есть и приметы, связанные с косой: «В котором году девушка косу сломала, в том и замуж выйдет». К слову сказать, у меня тогда сбылось…
Достала бы я и сейчас свою косу, но нет её уже. Сестра года два назад выпросила вокруг дома обкосить, да и сломала. Так что приходится махать братниным косьём, тяжёлым, «неподАным». Не сразу прилаживаюсь к нему, давно не «кашивала». С тех пор, как отпал большой сенокос. Скота стало меньше: к чему нам с братом вдвоем? Да и косить стали в самой деревне. Чего за тридевять земель ходить, когда здесь, под носом, трава пропадает? А в деревне и трактор скосит. Вот и стали наши косы «на прикол».
…Отвыкшее тело постепенно входит в косьбу, привыкает. Трудно забыть то, чем занимался бОльшую часть жизни. Вот уже совсем легко. Всё быстрее и быстрее иду, а на душе становится радостно. Вот оно, то, чего мне не хватало всё лето, да и не одно лето.
Радость настоящей работы. Настоящей, когда поёт каждая клеточка тела. Когда обводишь взглядом лежащие прокосья и любо от того, что сделано. Чувствуешь себя сильной, если уж не былинной богатыркой, то сродни древнерусским «жонкам». Любо быть настоящей. Все невзгоды позади, всё кажется ненужным и мелким после хорошей работы. А что впереди – переживём, осилим, лишь бы этот простор и воля при мне остались.
…Вот и выкошен двор. С сожалением ставлю косу на место, а радость настоящего дела уношу с собой. Пусть будет солнышко, хоть крошечное, в душе. Конечно, потемнеет оно со временем, затеряется в будничности дней, но память-то будет жить, стереть такое, изгладить совершенно – невозможно. Когда-нибудь выйдет солнышко из-за туч и снова согреет душу.