чего ради-то?

И чего ради всё это, когда я уже постоянно
ощущаю колючее страдание вокруг?
Полёт птицы, зависшей у окна электрички,
и берёза, рвущая корнями бетон.
Вся эта нищета городских задворок,
среди которых сорняками блуждают бомжи,
они не сеют и не жнут, да, это правда,
но позвольте - позвольте высказаться,
я иной раз лучше в реку сразу,
сразу, чтобы больше не видеть всю радость жизни.
Я не могу сказать, что всё вокруг - дорога,
это не моя метафора, она безлика и чужда.
Наверное, ты верно тогда определила, сходу:
моя метафора - погибшая тёмная лошадка Бодлера.
Ничто никуда не движется, как та птица:
она зависла свои раненым крылом в вязи,
свистящей вдоль стекла и рельс.
И рельсы, и шпалы - это всё стоит и не дышит даже,
меняюсь только я сам, и в одну и ту же реку
- да, два разу уже, или даже три, с головой.
Странно, как руками баянист-попрошайка водит,
раскручивая мехи песен своих народных.
Нет, нет, я не могу слышать, невозможно,
ведь это значит, что время куда-то идёт.
Ощущать, глотая треснутым сухим горлом,
ощущать, как копошится кишечник внутри,
как сплетаются жирными кольцами мысли в мозгу,
для этого всего-то надо срастись с берёзой,
что стоит вон там, где свернула птица,
и никогда, слышишь, никогда не уметь говорить
своё самое первое слово.

14 мая 2010