Ни Богу, ни Дьяволу

Лёгкое дуновение – и в белоснежной комнате по очереди гаснут свечи. Частично она погружена во мрак, и лишь холодный свет полной луны, не кроясь, пробивается сквозь стёкла, минуя распахнутые портьеры и полупрозрачные занавески, освещая худую бледную фигурку, укрытую двумя одеялами. Будто следопыт, он смело, но в то же время осторожно, скользил по белым простыням и такому же белому лицу, по которому изредка пробегали капельки воды от влажного полотенца, лежащего на лбу. Редкие, но длинные ресницы чуть подрагивали, а с бледных губ изредка срывались тяжелёе вздохи, заставляя резко оборачиваться и ещё одного участника этого немого действа. До сего момента он был не виден, но, видимо, луна не может оставить его без внимания. Того, преданно сидящего на полу у кровати, чьи глаза с алым блеском грустно смотрели сквозь стекло, лимонный свет и само небесное светило. Он сидел практически недвижимый, скрытый сумраком, но иногда вдруг вскакивал, что бы просто взять лежащего на кровати мальчика за руку, или сменить полотенце, а после снова возвращался в себя.


В голове Джека вихрем вертелись мысли. Даже не вихрем, а воронкой, торнадо, центром которого сейчас мог быть только один персонаж – маленький граф, уснувший совсем недавно, и то благодаря лекарствам.
- Какое безрассудство… - Джек, чуть откинув голову на кровать, думал и провожал взглядом падающие с неба снежинки, которые казались звездопадом, только звёзды были слишком маленькими. И от мороза колючими. Пролетая мимо окна спальни, некоторые из них ярко и коротко блестели, будто подмигивая или улыбаясь…или здороваясь… А может и прощаясь, перед тем, как присоединиться к вороху точно таких же, либо растаять, на мгновение почувствовав тепло, - совсем Вы с ума сошли с этой зимой, господин. Да и я тоже хорош. Как я мог не усмотреть! Почему не смог отговорить и заставить отойти от этого чёртового озера! Нет же, какое там.…Сам залюбовался этой хрупкой картиной, дождавшись того, как она с треском сломается, - вздохнув, парень прикрыл глаза и несколько вымученно улыбнулся, когда во мраке, царившем в его голове, вдруг будто что-то засияло. Вильгельм кружился в каком-то странном, лёгком танце, подобно тем снежинкам, и почему-то тихонько пела флейта.
Погода днём выдалась прекрасная. Довольно морозная, но солнечная. Граф Фантом не мог упустить такой возможности, и отправился с Джеком на прогулку. Без определённого маршрута – просто бродить по заснеженным улицам, искрящимся от бесполезного зимой солнечного света. Озеро, у которого Вилл любил бывать в любое время года, затянулось коркой льда. С виду прочной. Граф долго смотрел на него, после чего сделал нерешительный шажок. Джек подхватил мальчика под локоть, когда тот вдруг поскользнулся, но всё-таки удержал равновесие.
- Далеко Вы собрались? – с улыбкой поинтересовался слуга.
- Нет, совсем рядом, - улыбнулся маленький граф, осторожно скользя по льду. Он танцевал. Странно так танцевал, но казалось, худые ноги не касались льда, он был где-то над ним. Такой хрупкий, белоснежный, под искрящимся снегопадом, сам искрящийся, будто звезда.
- Господин, позвольте поинтересоваться – а вы умеете плавать? – Джек стоял на берегу и с какой-то тихой нежностью во взгляде наблюдал за графом.
- Нет, - с неизменно улыбкой ответил мальчик, и в этот момент, будто в одно мгновение, лёд треснул, проваливаясь под ногами Фантома и утаскивая его на ледяное дно озера. Джека будто швырнули обратно в реальность. Он бросился вслед за графом, ловя его у самого дна, мокрого и обледеневшего. Промокший до нитки и замёрзший, всю обратную дорогу которая, казалось, была вечной, он прижимал графа к себе, стараясь бежать как можно быстрее. А потом попытки отогреться, безуспешные с каким-то призрачным иммунитетом маленького графа, а дальше как по сценарию – безумный жар, высокая температура, бред, уколы, лекарства, а теперь беспокойный сон.
Мучительное «ах», хрипом сорвавшееся с губ Вильгельма, на время вывело Джека из собственных мыслей. Парень поднялся и, убрав полотенце со лба мальчика, осторожно коснулся его губами.
- Вроде спала. Неужели… - слуга облегчённо выдохнул, получше укрывая юного графа одеялом и снова занимая место у кровати.
- Поразительный талант у этого ребёнка – находить неприятности, да причём такие, которые всё больше и больше ломают его. Что это – наказание для него, или проверка на прочность для меня? Для него даже самая пустяковая простуда – уже тяжёлый диагноз. Спрашивается – я же демон, могу с лёгкостью вылечить его, в буквальном смысле щёлкнув пальцами. Но нет. Я не буду делать этого. Оставим на крайний случай. Просто боюсь, что станет только хуже. Этого я себе не прощу. Мне просто трудно представить – как можно причинять боль этому существу. Это не человек, это существо. Какое-то иное, хрустально-фарфоровое. Далеко не вечное, но пытающееся бороться за вечность. Люди другие. Не возникает при взгляде на них тёплого трепета, они не смотрят так чисто и доверчиво, в конце концов, иногда они называют друг друга слюнтяями, размазнёй и плаксами, но даже плакать чисто они не умеют.
Порой возникает чувство – а не связался ли я с ангелом? Который своим врагам улыбается даже не из вредности, а от чистого сердца. Которому всё равно, что порой я могу быть для него опасным, что я демон, в конце концов. Нет, продолжает ластиться и тянуться, летит, как бабочка к горящей свече. Иногда спрашиваю просто – за что? А потом осознаю, что нельзя уже без него. Без мягкого шёлка волос, странных мяуканий и мурлыканий, того доверчивого взгляда и тоненьких холодных запястий, исчерченных ручейками вен. Без маленького сердечка (размером, наверное, с карманные часы), которое начинает неистово дрожать и трепетать даже при самом незначительным волнении. Его слишком мало, и, в то же время, если слишком много.…Во мне. Везде: в воздухе, в той густой темноте в моей голове, в том месте, где по определению находится сердце.
- Хн… - раздаётся вдруг в тишине и Джек вздрогнул, когда рубашку на плече вдруг сжали подрагивающие тонкие пальцы. Вильгельм, будто выброшенная на берег рыба, хватал ртом воздух и метался по кровати. Он весь горел, и периодически его прекрасное лицо искажала гримаса боли. Тихо хныкая, мальчик что-то невнятно шептал с молящей интонацией.
- Кошмар, - пронеслось в голове слуги. Джек осторожно взял графа за руку, поглаживая пальцами. Но сон держал его крепко, и на этот жест Вилл никак не отреагировал, а только вскрикнул.
- Вилли, - позвал Джек, поднимаясь на ноги, и несильно тряхнул Вильгельма за плечи. Следующий истеричный всхлип, и неожиданно тонкие пальцы с недлинными ноготками впились в запястья демона.
- Чёрт, что же тебе снится, - Осторожно отцепив от себя графа, который уже с тихими криками сбил одеяло и простыни, Джек набрал в рот воды из графина, брызгая в лицо мальчику. Кошмар крепко держал в объятьях душу графа. Парень тряс его, брызгал в лицо водой, звал, кричал, бил по щекам.
- Нет… - тихо прошептал Джек, резко поднимая пылающее от температуры трепыхающееся тело и крепко прижимая к себе. Мальчик вдруг успокоился, обмякая в крепких объятиях. Как у тряпичной куклы у него безвольно висели руки, а голова откинулась назад. Он только дрожал. Стих последний болезненный стон, будто тонкой иглой кольнувший грудь Джека. Крепче сжимая Вильгельма в руках, слуга уткнулся лицом в белоснежную шею, обычно такую холодную, а сейчас просто пылающую.
- Успокойся, всё в порядке, это просто температура, - шептал парень, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Шептал, кажется, для себя, осторожно проводя носом точно по сонной артерии и наполняя лёгкие тем странным запахом маленького графа – тонкие нотки зимнего воздуха, каких-то ещё нераспустившихся цветов и вишнёвых пирожных, к которым сейчас прибавился запах страха и лекарств, - тише, - на выдохе, зарываясь пальцами в спутавшиеся белоснежные волосы.
- Джеки, - жалобный шепот, вздрогнувшие реснички и вдруг приоткрывшиеся глаза.
- Шшшш, - Джек осторожно провёл ладонью по боку мальчика и, не отпуская его, прилёг на кровать. Парень крепко прижал графа к своей груди и поглаживал по боку, дрожащему плечику и тонким пальцам.
- Поразительное рвение у кошмарных снов, - подумал Джек, сжимая в руке маленькую бледную ладошку, - она постоянно так затягивают его в свои сети, неужто нуждаются в нём? Но зачем, зачем им эта чистая, но израненная временем и жизнью душа? Хотя, им именно такие и нужны. Еле удалось вырвать его из той реальности, хотя следующей ночью он всё равно вернётся туда. А я буду продолжать бороться за него с наваждениями, видимыми только ему. Я буду бороться, пока у меня есть силы. Да и обессилев, тоже продолжу. Но когда-нибудь болезнь сломает его окончательно… - тут парень попытался представить, что больше никто не будет бесконечно благодарить его за каждую мелочь, его не будут вот так внезапно обнимать пусть даже перед всей элитой и обществом аристократов, не будет конных прогулок, тёплых улыбок по утрам, холодных ладошек, способных унять вспышки ярости…
На мгновение в алых глазах Джека полыхнул огонёк безумия. Вздрогнув, он просто сгрёб маленького графа в охапку и тихо прошептал в его волосы:
- Лучше я убью тебя сам. Убью, обращу в демона, что угодно, но не отдам…Я не отдам тебя, мой ангел, ни Богу, ни Дьяволу.

За окном всё так же кружился снег, на бархатной сцене неба, освещаемой лимонным светом луны. Она решила покинуть комнату на втором этаже поместья Фантом, где на кровати мирно спали двое, чьи сердца сейчас, кажется, бились в унисон, а переплетенные пальцы боялись отдалиться друг от друга даже на миллиметр.

The End.

Изоображение представленно Вильгельмом ^^