Триптих о первом бое..

1. НАС ДВОЕ.


Всё было прекрасно:
                ночной потолок
Светлел, опускался в весёлый лесок;
На камни ворчал мускулистый ручей
Уже конопатый от первых лучей.
Опасность, казалось,---невелика…
И зря!
           Мы всё же в тылу у врага.               
А впрочем, за лесом наша граница…

Но чиркнула писком по сумраку птица.
Я не услышал. Услышал Сержант.
И сразу
             связались в тревожный бант:
Усталая ночь, и усталый шаг…
Нет! лес не пропустит за "просто так".
Угрюмо раздвинулся грозный лесок,
Он каждой веткой  мне целит в висок.
Въедается в скулы горячая зелень,
А в спелом малиннике тяжкая темень
Непонятой страшностью напряжена…

Но рядом пока что бредёт тишина.
Сержант просипел:
---Эх, здесь бы, к примеру,
"Зелень" пощупать бронёй БТРу.
А наш арсенал легко сосчитать:
Два "калаша" и "мать-перемать".
Взглянув на малинник, добавил устало:
---Здесь ни кому ещё не было мало.
Придёться платить. Сегодняшний бой
Возьмёт наличнымы---
                мной и тобой.
 
   
II.Атака.


ИХ
     было  много, а может, не очень.
Но первый выстрел ленив и не точен.
Наверно нас хотели украсть---
Из хохота выстрела выпало "здрасть..."
Но  в хруст сухостоин, под молочай,
Сержантский "калаш" вгоняет "прощай!".

Гортанные крики метнулись в обход.
Мне страшно. Хватаю рукав Сержанта.
---Круши сволочей!---таков перевод
Абракадабры сержантского мата.

А где они, сволочи? Где они, где?
В атаке бегу по слепому этапу.
Мне страшно---гранатный грохот одел
Грязь на малинник, как рваную шляпу.

Отстать---умереть. Не отстать! Не отстать!
Мой мир и маяк---Сержанта рубаха.
---Вруби в малинник. Огонь! ...мать ...их мать!
А страх потерялся. Не стало страха.

Цистерна на холмике ржавым прыщом.
---Там наши,---сипит шепоток Сержанта.
Ещё сто метров. Ещё. И ещё.
И мы прорвались. Прорвались! И ладно...


III.Притча о страхе.


Дым сигареты и сладок, и крут.
Собой мы "платили" двадцать минут.
И мысль копошится в несказанном слове:
Легко расплатились---без собственной крови.
И только сейчас, в блиндажном бараке,
Догнал меня страх, отставший в атаке.
В нём:
          снова рассвет и проклятая "зелень";
          Вновь солнце ломает тревожную темень;
          Вновь тонут в ручье конопушками блики;
          Вновь бродят по лесу гортанные крики;
          И снова атака---Сержанта лимонка
          За пазухой зелени лопнула звонко;
          Вновь прячет малинник, у края лощины,
          Под ягодой красной фигуру мужчины.
          Он будто уснул, но из чрева, из черни,
          Кишки выползают, как красные черви...

Я побледнел. Но Сержант твердил:
"Подумаешь, страх! Он не важен.
                Важно---
Ты честно платил. Ты собой платил!
А страх... Это правильно!
                И не страшно".