Жёсткая посадка

Из самолёта выкинули кирпич,
Посеяв панику в стане птиц.
Из арки вынырнул декабрист,
Услышав в небе воздушный клич.

Услышав в небе победный свист,
Оргазм летящего кирпича.
По организму его лились
Кадарка, кровь и его моча.

Кишмя рванул он через мечеть,
Через каналы, ловя кирпич.
Бежал сквозь веру, любовь, сквозь честь
С одной лишь целью - кирпич настичь.

И вот, уже, на углу Ямской
Кирпич куда-то в кусты - ебысь!
Огромный дворник с глухой тоской
Кирпич отбросил обратно ввысь.

А появившийся декабрист
Увидел это и зарыдал.
Он не поймал свой волшебный лист.
Какая драма, какой удар!

И вот в далёкие облака,
В далёкий хромовый самолёт,
Через обрывы, через века,
Кирпич наотмашь по борту бьёт.

И командир не велит стрелять,
И командир натянул штурвал.
А штураман воет по-свойски: "Бля-я-ядь!
Кажись, нам выбило коленвал!"

Но строгий взгляд командир вонзил
В глазища штурмана-ссыкуна:
"Сейчас мы будем сажать наш Ил
На тот погост, где стоит сосна!"

И вот, сквозь штопор и сквозь пике,
И сквозь нагрузки в 17 g,
Садится птичка невдалеке
Погоста. И не летит уже.

Сначала штурман пролез на свет,
За ним - облёванный командир
И стали, словно им десять лет,
Дрожащим взглядом глядеть на мир.