Случайно - минипоэма

Сбегают сомненья ручьями
в отвал водосточных причин.
Любуюсь известностью днями
ненужных во мне величин.
Я их извлекаю корнями
квадратных успехов моих,
где мчатся удачи с конями
несут в одиозность двоих.

Свисают сосульками мысли
в пространстве избитых забот,
а мимо проносятся жизни,
которые прячет заплот
высоких стремлений без чести,
без совести властных фигур,
наполненных фактами лести
и возгласом синим: "Бонжюр!"

Прощаясь с отпетой удачей,
не хочется плакать во тьме,
кто справился с новой задачей,
тот выжил на грешной Земле,
идя по обрыву везенья
с наветренной памяти лет,
как будто свое пораженье
отпраздновал буйно Поэт.

Все встало на место тревоги,
раздвинув не свой горизонт
извилисто жесткой дороги
в погоне, бросаясь в озноб,
шагал я веселый донельзя
ссутулившись в странной из поз.
Горел надо мною, как вензель,
зажженное скопище звезд.

Дышал я пространственно в дымке
повисших обид и дождей,
где плакали тихо осины,
скрывая в ветвях лебедей
на озере грустного счастья
под сенью ветвистых примет
над лозунгом с красным участьем
висел кареглазый портрет,

смотрели глаза соловело
на лица колхозных бригад
и спорилось черное дело,
шагали вперед мы назад
стремились в трясине по горло
в колючках пустых лагерей,
нам пазухи голодом терло,
смотрели подобьем зверей.

А нас заставляли смеяться,
носить несусветный стандарт.
Хотелось податься в паяцы,
умерить партийный азарт
бессмысленной грубости этой
в осеннем стремлении вниз,
но встретившись с грустным Поэтом,
мы с ним толковали за жизнь.

Понятно, все было случайно,
по воле Божественных Сил.
Встречались, конечно же, тайно,
успел я, однако, спросил:
– Зачем бестолковость в ответе,
чтоб путать веселый народ?
Написано все на конверте
с восходом житейских свобод.

Мне стало понятно сомненье
в осеннем безмолвье тоски,
которое длилось мгновенье,
пока не сжимались тиски,
а после завыли сирены
в сиреневой дымке мечты,
и кто-то спустился с арены
из грустной, как снег, черноты

в весенней прохладе покоя
стремленье подняться на пик
своих отношений, в другое
пространство, где заново сник
усыпанный горестью счастья –
увидеть раздумье с листа,
и тихо к себе постучаться,
но логика грусти проста

сказал мне однажды приятель,
снимая вопрос с потолка,
и запах сиреневый мятый
пополз, одурманив слегка
сознание гордой осанки
в закатных лучах тишины,
шагающий, словно бы с пьянки,
не чувствовал странной вины

за гордость державных стремлений
подмять, растоптать, растереть,
посеять тревогу в селеньях,
повсюду голодную смерть
рассматривать новым успехом
идейных божков за стеной,
живущих без бранных доспехов,
без конницы дико степной.

Я вышел случайно на поле
с измятой стерней за плетнем,
и долго шатался на воле
с моим кареглазым конем,
бродили по слякоти буйства.
В торжественном марше броска
я видел итоги безумства…
…и вновь охватила тоска

меня одинокого в поле
под сенью дождливых тревог.
Шагая по собственной доле,
я понял, наверное, смог
подняться на купол страданий
по лестнице странных интриг
без лишних, как видишь, стараний
под толстою корочкой книг

оставил надежду на вечность
в открытом сарае стихов.
В них видится вся быстротечность,
в них слышится подлинность слов,
несказанных в пику унынью,
разлитого в поле тепла,
сокрытого синей полынью,
что тенью на строки легла.