Брату

Ждал у ларька «Stop» под дождем,
Руку жал крепко, мы были всегда вдвоем,
Даже когда их было больше,
Мы делили радость, горе, улыбки, боль
 поровну.

Мы не мечтали никогда о бессмертии.
Ходили по асфальту – не по крышам. Были бедными
По сравнению со счастливыми сверстниками.
Не хватало друзей, как в детстве конфет.

Я рано начал курить, ты куришь до сих пор.
Я помню первую пачку одну на двоих, первый смок.
Мы были подростками… я бы не хотел, чтобы таким был мой сын.
Я бы хотел снова почувствовать ту далекую жизнь.

- Страшно тебе?
- Есть такое.
- Мне тоже страшно, но мы ведь вырулим.
- Справимся.

Справлялись, падали на землю, сжав стертые зубы,
Вставали, подставляя плечо друг другу.
Ни разу не ругались, как кобели, из-за сук.
Когда уходили другие, мы не судили суд
Над ними – забывали, закрывали глаза
(Я не знаю лучшего великодушия, брат),
Мы отпускали их и прощали
И, как бы ни было, всегда держали обещания, помогали им.
Мечтали о бизнесе не для золотой жизни.
Еле закончив школу, поступили на высшее.
Ну, как им понять, вчерашним, таким же, как мы, выродкам:
Почему мы учим как проклятые, почему для нас это выход.

Они не слышали этих неумелых, сбитых молитв –
Истово, искренне, ночью. Они боялись ходить
С нами по лезвию бритвы,
Боялись, тех жестких, в магнитофонах советских, ритмов.
Речитативы были не там, где их слышал каждый – внутри.

- Я просто вдруг понял, что из всех стихов, посвященным разным людям, нет ни одного тебе.

Посвящается моему лучшему другу, Толстому, Синюта Степану.