Часть восьмая - Графские развалины

      Именно так назывался торт, особо любимый нашим семейством. Но в те, ресторанные времена, это выражение не говорило ни о чем, а теперь оно напомнило мне то «послевоенное время», когда мы вынуждены были круглогодично поститься тогда, как отец нашего гнезда повел себя кукушом и наделил нас кукишем. Помня джельтменские угрозы «чик по горлу и в колодец»,  я не пыталась, не только подавать на алименты, но даже давать информацию о нашем разводе. И он слыл по-прежнему отцом - героем в народе. Поварихи и бабарихи  советовали  ему « подкрутить нам болты», и тогда никуда не денется бесноватая, вернется домой и он обретет долгожданный покой.  Осенью 99-го я нашла таки возможность заработать на однокомнатную хрущевку, выставив хозяину цены на услуги домохозяйки. И ему, поверженному в неравном бою, пришлось жить в условиях рыночной экономики, тем более что здесь, как на необитаемом острове, не было конкурирующих фирм. Таким образом я очень быстро сколотила плот, который нас и отнес в качестве подарка к моему дню рождения к нужным берегам к ужасу Робин Зона, жилище которого превратилось в зону повышенной радиации. Явившись с причитаниями к моей маме, он сетовал на то, что из дома ушел дух благодати, вместе с тем, что все как будто на местах. Так  его Светлая сказка превратилась в Черную быль. И тем самым закончился первый раунд поединка духа и материи.
    
    Мне, безусловно, было очень тяжело. Но вернувшись к первоначальной стартовой позиции – в свой родной город, я очень быстро почистила перышки и отправилась опять в полет. Моя школьная подруга была в данный момент моей не только подружкой, но и подушкой, в которую я плакалась. И когда я сказала, что не могу сделать выбор – где купить квартиру в Москве или нашем областном центре, где мне так и не удалось якорнуться, несмотря на то, что там  у нас имелась шикарная трешка благодаря тому областному начальнику, скушать которого Нильскому крокодилу я не позволила. После совета в Филях, мы решили, что лучше пока от родной земли далеко не отрываться и быть в зоне действия законов земного притяжения. Тем более в тех местах одиноко доживал свою старость мой свекор. Жениться ему сын не позволил. Мы реставрировали ему дом, и видеть там чужого человека, ему не хотелось. На следующий день подружка, решив не мешкать, принесла  мне газету с объявлениями, что было сигналом к действию.

     Тот день, 10 апреля 2000го года, врезался в память яркой вспышкой, но не первой  апрельской  грозы, а света, предвещавшего вечное лето. Заглянув по первому объявлению, я поняла, что жить в старом доме не смогу, моя энергетика просит чистое  энергетическое пространство.  Оказавшись в том районе, где жила дочь моей близкой знакомой, с которой мы в течение 10 лет жизни в «деревне» делили и хлеб и сахар, я решила заглянуть к ней, тем более что под проливным дождем вымокла до нитки. Она мне и подала только что купленную газету с объявлениями и указала перспективный и престижный район. Позвонив по первому же номеру, я сразу попала в яблочко, ибо перед звонком я заявила девочке, что хочу новый дом, окна на юг, третий этаж. На что она рассмеялась, сказав, что такое невозможно, даже они при их связях живут на шестом, а третьи достаются в элитных районах особо блатным. Но, тем не менее, я получила тут же все, что хотела и даже больше, ибо рассчитывая на двушку, получила трешку. Но самое удивительное в этой истории даже было не то, что тут же появились другие желающие,  и квартира была сбережена для приятеля, оказавшегося неплатежеспособным, а то, что этот человек согласился мне помочь с ремонтом. Он подружил меня с девушкой – мастером на все руки, с которой мы поддерживаем теплые отношения и по сей день. Так, вручив ей ключи от квартиры, я отправилась отдыхать к морю.

    Эта поездка не была моей прихотью, просто таковы были условия отдыха моего старшенького. Закончив первый год обучения в Суворовском, ему хотелось получить подарок не в материальном, а моральном выражении. И я согласилась быть заложницей этого желания, ибо на иных условиях отец его везти к морю отказывался. Еще при бракоразводном процессе наш царек симулировал сердечные приступы, давая понять, насколько мы дороги ему. Но факты говорили совершенно о другом. Поездка эта врезалась в память душераздирающей картиной явления белки народу. Мой муженек ревновал меня в силу собственной распущенности всегда и ко всем и даже к телефонному столбу в особо тяжелых психических состояниях. Так случилось и тогда. Ему хотелось показать  нам свою крутость и аристократичность, а получилась все, как всегда, если не хуже. Номер нам предоставили один на пятерых человек. Когда мы сели обедать, я поблагодарила водителя за спокойную дорогу и легла отдыхать. Но дело приняло трагический оборот и закончилось тем, что далеко не чудное видение посетило мозг обиженного роком, а напротив  он увидел картины из своего бурного недавнего прошлого, ибо разъяренным зверем вцепился  в мои волосы и стал трепать по комнате, как тряпичную куклу. Приятель его обомлел от такой дикости и только как Кирьян, отквасив губы, твердил одну и ту же фразу, по сути напоминающую кирьяновскую, разве что в другом звуковом ряду, а я завывала как сирена, что и спасло меня в том момент от проявления  его очередного экстремизма. Сын услышал мой крик за четыре этажа и прилетел на крыльях сыновней любви в считанные секунды и разъяренный лев был мгновенно скручен 14летним парнишкой. Я на правах победительницы уже хотела ему пригрозить дорожным утюгом, на что сразу же услышала писк из окошка напротив «мужчину убивают», что не могло меня не рассмешить, но стресса это не сняло. И проведя ночь на вахте в вахтерском кресле, я засобиралась домой, получив очередное строгое предупреждение «не играй с огнем». Но играть с ним приходилось еще долго и не потому, что я отдавалась семейному долгу, а потому что мои сердобольные мальчишки не хотели бросать в беде этого, потерявшего разум, мужчину. А я еще раз убедилась в том, как верно выражение «душевно больной». Разница между невменяемым и предавшим душу черту не велика, и даже с позиций математики при округлении равна нулю.