Бог просыпался осенью!

Проело основание до самых нижних слов;
Узлом, из пепла связанным, несет конверт с листом,
Чернилами испачканным, отрекшимся от всех,
В безмолвном спертом воздухе мой незнакомый смех.
Паром речной от берега до берега снует,
Груженный кладью с марками и ярлыком портов.
А в ящиках брикетами неистовство и боль,
Позор и ярость, воля, власть, холодная любовь…
И к каждому инструкция: в сосуд залить воды,
По стрелке часовой мешать до полной пустоты.
У нищих духом знаменем покажется платок
И вереницы льют в стакан, зовя вино весной…
Ах если б только вырваться и раздариться злобою,
Несокрушимым пламенем напиться бы с жадобою.
Отвергнуть карамельное, да расплескать полынное,
Слепыми лихолесьями разбить ряды кувшинные.
Кто чем своим наполненный, как погремушка звуками?!
Для смотра посторонними - усталый взор и скука.
И мне подвластны чертики, живущие в зеницах.
Хочу – пускаю по ветру, а то – в руке синицей.
Лишь сильные природою натешатся нетронутой,
А нам – свистать цинизмами по взмахам синусоиды.
То мир глядеть обрывками, из ветра видеть перья лишь…
Избавиться от стылого над чутким ухом лепета.
Соломенные пугала, хмеля короной свитые,
И неподвижным кубарем диск солнечный в зените.
Я знаю, что подавно уж мне силы недостаточно,
Что я вхожу безжизненным в озерца неприятностей.
А солнце сыплет златники с парадоксальной проседью
И слышен запах солнца мне… Бог просыпался осенью!