Пропащий

                Смотрю наверх пожизненно, сомкнулися глаза
                На тетиву нанизанный, как лучника стрела.
                Скрещенные две палочки и воткнуты в песок –
                То был мой деревянный меч и посох для дорог.
Минуты сожаления вершат над нами суд,
Неслышные свершения бегут вскользь наших рук.
И легкомыслить повести, как отроки без рода,
Смывать все шрамы паводком – знать, не тяжка работа.
Нещадные искусники живут в чужих суставах,
Рождая напряжение. А им и горя мало.
Ворочают до старости, а на краю могилы
Колени вдруг подкосятся – кому мы послужили?
На целесообразности внизу не оглянешься,
А сверху, коль дороги нет - срывайся, поздно, прожил.
Во мне не затрепещут вновь, зардевшись вен зарницей,
Ветра привольной свежести – я сам себе убийца.
Мне горек цвет левкоевый под оком неустанным,
И не до звездным россыпей от окриков формальных.
Где вымощено связками убогих сот мотивов,
Мне под ноги бросается, как пес цепной, правдивость.
То рвёт плащи на полосы, то вдруг щемяще жалобна…
Но на котов в душе моей изводит валерьяну.
Плашмя по леске полоснет, что в рукоять запаяна,
И вновь дамоклов меч качнет над иллюзорным чаяньем.
Мне ласковые кисточки соцветий рос, туманов,
Так жестко оцарапали щеку… До в сердце раны.
Слабеет ярость с каждым днем и в клёкоте орлином,
Слепом, хрипящем, чуть живом, я чувствую погибель.
Хвостатых искр бежит строка, чтоб навсегда угаснуть…
В пустом разжатье кулака я чувствую опасность.