Далеко, в Стране Иркутской

Далеко, в Стране Иркутской,
В золотой осенний день
Повстречались на опушке
Старый хрен и старый пень...

Надоела деду лёжка, -
Бес попутал старика:
«Где ружьё? Иду в таёжку.
Даст Господь, возьму быка*».      Прим. - возьму быка, в переводе с "чалдонского" -
Старт он взял «как подобает»,             подстрелю лося.
Пёр, как северный олень.
Вдруг почуял: больно давит,
И подумал: надо сбавить.
Отдышаться сел на пень.
«Слава Богу! Спас хранитель.
Ангелок всегда со мной…
Пень, гляди-ка, колец в триста*,  Прим. - годичные кольца. Пню лет больше трёхсот
Видно, славной был сосной!»               лет. 
Дух таёжный - дух живичный*:      Прим. - дух живичный, значит смоляной. От слова
Раз вздохнул, и снова в бой!..            "живица". Живица - сосновая смола.
 
Только вдруг услышал хрыч наш
Бас с приятной хрипотцой.
«Ну, здорово, друг-приятель.
Ах, какой сегодня день!
Не пугайся. Ты ж не дятел!
Это я … Который – пень.»
«Неужель?.. – подумал старый, -
Неужели шизофрень?
Сколь годов уж отмытарил,
Спирт ковшами, помню, жварил,
Но ни разу не гутарил
Ни в похмелье, ни в угаре,
Ни, тем боле, в добром здравье
Мне речей сосновый пень».

«Ну, считай, что откровенье
Получаешь ты от пня…
Вспомни год семидесятый…
Озорной и кудреватый,
Резвый, словно бык-сохатый*,   Прим. - бык-сохатый - крупный взрослый лось.
Шёл ты с «дружбой»* на меня.   Прим. - "Дружба" - популярная в 60-е 70-е годы
Я б пожил ещё, конечно,                марка бензопилы.
Пошумел в бору сосной…
Ну, нажил бы три колечка,
И свалился б сам собой.
Нет, старик, во мне желанья
Обижаться на тебя.
Хоть не очень и гуманны,
Вы работали по плану,
Нашу молодь не губя.
Помню хлопцев-грамотеев.
К нам без карты – ни ногой.
Всё проверят, всё промерят.
Кто снаглел – башку долой.
Если честно, был порядок.
И лесник был, как лесник…
Паря, ты ж был строен, гладок.
Ты чего-то шибко сник.
Я-то, глянь: хоть с краю синий,
А в серёдке – хоть куда.
Ты ж, дружок, кривой да сивый…
Почему? Кака беда?»

Дед, конечно, с перепугу
Резко сдёрнулся с пенька,
Но негромкий голос "друга"
Тоном ласковым и чутким
Успокоил старика.
А погодка разгулялась!
Осень. Лирика. Печаль…
Почему-то грустно стало.
Лет прожитых стало жаль.
«Чем двуногому какому
Раздолбаю-дураку,
Обскажу свои печали
Человечному пеньку.»
Деду зналось по соседу, -
Сообщи «худое чо»,
В ту ж секунду блик веселья
Озарит его зрачок.
Ходит старый по деревне,
Смотрит в землю и молчит.
Редкий раз с женою древней
Жизнь-паскуду обворчит…

«Гришь: кривой я!
Гришь: я сивый!
Да при этаком житье
Трудно, паря, быть красивым.
Честно выскажу тебе.
При советской прежней власти,
По себе рассудишь ты,
Тожеть мало было счастья.
А сей день – совсем кранты.
Тридцать годиков на валке*!      Прим. - Валка - трудная и опасная работа на лесоза-
Ты представь себе, браток!               готовках. Спиливание растущих деревьев бе-
На окрестных-то делянках*                нзопилой.   
Каждый третий – мой пенёк.       Прим. - Делянка - лесосека. Здесь: делянки - бывшие
Силы бычьи, а умишка                лесосеки, на которых дед работал в молодости.
Бог слегка мне пожалел.
Больше думал про сберкнижку,
На здоровье не глядел.
В лето делал по три нормы,
А зимой по две давал…
А про эти… про реформы
И не думал, не гадал.
Внук писателя Гайдара –
Молодой, а с головой.
С виду – честный, вроде, парень.
В темя никого не вдарил,
С кистенём в избах не шарил…
Мать-Россию всю пограбил.
Скольких сделал голытьбой!..
Веришь, нет? До изможденья
Тридцать лет мослал, как мог,
А на все на сбереженья
Приобрёл к поре весенней
Пару керзовых сапог.
Впору посмеяться, паря,
Но хоть плачь, ядрёна мать.
Лет двенадцать в этой паре
Грязь топчу… Другой нема.
Средств от пенсий – кот наплакал,
За долги уходят влёт.
На средства на те, однако,
Только кот и проживёт.
Посуди, приходишь в лавку,
В ценник глянешь – дух замрёт.
Купишь, разве что, булавку,
А ветчинка обождёт.
Наших бед не понимают
Скупердяи-торгаши.
Яйца к Пасхе наценяют!
Разве ж можно так грешить.
Слава Богу, есть Пеструха,
Есть тайга и огород,
А не то бы, с голодухи
И меня бы и старуху
Снёс на кладбище народ.
А изба-то деревянна.
А забор-то - из доски.
А гниют-то окаянны
Так, что плачу от тоски!
Крышу сдуло в одночасье, -
Избу сверху заливат.
Я - в управу до начальства:
Дайте шиферу пожалста!
Отвечает мне начальство:
«Ничего не можем дать.»
Чую я: в начальстве люди –
Без державы в голове,
Изощрённые во блуде,
РазвитЫе в воровстве.
Спас меня тогда соседский
Деловитый паренёк.
Бизнесмен, а сердцем светлый.
Молодой, а молоток.
Дал и шиферу на крышу,
Дал и доски на забор…
Посидели мы… И вышел
С ним душевный разговор.
Говорит: - Скажи, папаша,
Ты ответь мне, старина,
Почему такая наша               
Непутёвая страна?
Крепко я за дело взялся,
ООО открыл своё.
Всё работал, всё старался…
Но, похоже, просчитался,
Потому как не учёл,
Что усядутся на спину
И пожарник, и лесник,
Технадзор с угрюмой миной,
Мент с резиновой дубиной,
И с бездушной хваткой львиной
Крючкотвор-налоговик…
Он равнял себя с коровой,
Что живьём на мясо рвут,
Говорил: дела хреновы –
Давят, ходу не дают!..
Мол, покамест прохиндеи
Над народом держат власть,
Бизнес малый, бизнес средний
Вряд ли будет процветать…
               
Вот такая, брат, картина.
Вот такое, блин, житьё…
Я тебе, однако, пнина,
Надоел своим нытьём.
Дак ты сам ведь напросился
На страдания мои…
От такой вот пошлой жизни
Поневоле станешь сивым,
Станешь хилым, станешь синим,
Станешь гнутым и кривым».

Молча выслушав тираду,
Пень сосновый отвечал:
«Всем живущим помнить надо:
Жизнь – не розовая сладость,
Не одна в ней только радость,
В ней бывает и печаль.
Подскажу тебе как другу:
Философия гласит –
Бытие скользит по кругу,
А не прямо колбасит.
Бытие идёт кругами,
А круги несутся вдаль…
Пораскинь, мил друг, мозгами:
Образуется спираль.
Ваши нынешние были,
Грязной смуты торжество,
Вы и прежде проходили.
Это, братец, не впервой.
Если смуте есть начало,
Значит, будет и конец…
А меня тебе не жалко?!
Ты своей треклятой валкой
Загубил прекрасный лес.
Здесь когда-то возвышались
В три обхвата сосняки.
Птичьи трели раздавались,
Дятлы в дерево долбались,
Здесь брусникой разживались,
Здесь грибами заполнялись
Туеса и рюкзаки.
Нынче между нами, пнями,
Лезет разный куст-сорняк.
И каких тут нет названий!
Куст ольховник, куст клещёвник,
Куст крушинник, куст бузинник…
В общем – разный куст-дурак.
Та же смута, та же песня,
Что и в ваших деревнях…
Жизнь идет. И постепенно
Сей кустарник бесполезный
От пожаров и гниенья
Превратится в чёрный прах.
И на почве этой новой,
Устремившись в синь небес,
Снова встанет бор сосновый.
Зеленея пышной хвоей,
Снова встанет добрый лес.
Снова – ягоды и трели.
Снова – дятлы и грибы…
Круг замкнётся… Ну а время,
Зим и вёсен не жалея,
Станет дальше вить круги.

Жаль людей, живущих ныне
В нашей тронутой стране…
Но окончится дурнина,
И изменится картина.
Пусть не скоро, но вершины
Сосен новых, стройных, длинных
Замаячат в синеве…
Друг, в хандру не ударяйся,
Понапрасну не ворчи,
Тёмным думам не давайся,
Нужным делом занимайся:
В огороде ковыряйся,
С ружьецом в лесу шатайся.
Философствовать учись…»
Дотемна пенёк премудрый
Деду разум просвещал…
 
Дед, проснувшись рано утром,
Потянулся и сказал:
- И причудится ж такое!
Вот так умник! Вот так пень!
Что-то стало с головою.
Неужели «шизофрень»?..
         _________
  11. 2003 г.