Баснопесня про двухголового Льва

Сцена первая. Звери

Однажды в Джунлях, как обычно,
Петух прокашлялся привычно,
Но не успел прокукарекать
И лишь издал звук неприличный.

А Джунгли словно муравейник,
Бежит Верблюд, жуя репейник,
Бежит Кабан, за ним Свинья.
Петух тут выронил кофейник.

«Ну побегу тогда и я.
Не уж-то хуже, чем Свинья?!
Вон Индюк, и тот скребется
Позади всего зверья.»

На поляне собрались
Волк, Орел, Козел и Рысь.
Весь животный мир собрался,
Никого не заждались.

Вот сказал Жираф: «Братва!
У нашего царя, у Льва,
Отросла, помимо первой,
Еще вторая голова.

Намедни видел поутру,
Не даст соврать мне Кунгуру.
Все остальное? То при нем,
Но две башки!... я вам не вру.

Все те же лапы, грудь борца,
И хвост один, и два яйца,
Лишь стало блох в два раза больше.
Прям не узнать теперь отца.»

Гул среди зверей пошел
С речью выступил Осел:
«Стал наш царь умнее двое!»,
Но его прервал Козел:

«Как такое может быть,
Столько враз голов носить?
Тут с одной-то сплошь проблемы,
Иной раз начнет дурить.

– Помню книжечка была
Про двуглавого орла, -
Заявил Осел упрямо,
– Вот такие, брат, дела.

– Ты, Осел, интеллигент,
А покаж нам документ,
Что ты автору той книжки
Заплатил хотя б процент?

Еще Горыныча бы вспомнил,
Как он Ивашку раздраконил.
Как тот ему все три башки
За пол-минуты распатронил.

Вмешался Дятел: «Мда, формально,
Конечно это не нормально,
Но в медицине случай был,
Хотя конечно аномальный.

Урод родился то ль Джейран,
То ли Овца, то ли Баран,
Но ходит слух, что при зачатьи
Папашка был изрядно пьян.

- Но это ж царь! - сказал Удод,
- Как может царь быть и урод?
Хоть два ума, конечно, лучше,
Но и с одним лесной народ

Терпел отсутствие леченья,
Наукам сложность обучения.
А как пройтись по Джунглям ночью,
В коленях – дрожь, в душе – мученья.»

Тут Кролик на Крольчиху влез,
Чтоб донести свой интерес
Как представитель меньшинства:
«ЕДИНЫ САМКА И САМЕЦ».

«А как быть с женской братией?
Вторую самку в партию
Придется взять или к одной
Вдвойне иметь симпатию?»

Вот Слон спросил из благородства:
«А друг на друга есть ли сходство?
Или одна из двух голов
Имеет внешне превосходство?»

– Позволь узнать, – дрожит Олень,
А как теперь расписан день
На тему Львом приема пищи?
Вошел ли в рацион женьшень?

– Ты в этом смысле не дрожи, –
Сказал Жираф, – и не жужжи.
Ты ж не пчела, чтобы жужжать.
Смотри вон, как сидят ежи.

Я видел у второй башки
В зубах траву и корешки.
Наверно вегетарианка,
Теперь испортит Льву кишки.

А помните как Рак со Щукой,
Да Лебедь друг порвали друга?
Одно ведь на троих спаять,
Другое вместе жить – наука!

А на вопросы всех ответов
Я не имею, но совета
Могу вам дать уже сейчас:
Давайте мы дождемся лета...

– Позвольте звери, как же так?!
Я что, по-вашему, дурак
До лета ждать?, – сказал Олень.
– Не кипятись ты! – встрял Гусак, –

Жираф и пожил, и умней,
И шея у него длинней,
И, как артист Высоцкий пел,
Жираф большой – ему видней.

Сцена вторая. Царь зверей

А вскоре главный наш герой
Пошел в разлад с самим собой.
От мелких ссор он перестал
Дружить с второю головой.

Пойдут осматривать владенья.
Одна: «На Запад – там коренья.»
Вторая: «На Восток – там дичь,
Рыгаю я с твоих растеньев.»

Пойдут по бабам, так одна
Кричит: «Блондинок и вина!»
Вторая : «Нет, налейте водки!
Я за брюнеток пью до дна!»

Решают внешний интерес:
Где с кем дружить, чтоб был прогресс.
– Давай дружить с соседним лесом!
– Нет! за горами лучше лес!

И в спорте тоже у них схватка:
– Оденем лыжи и перчатки!
– Важней бросок через бедро
И уложить на две лопатки.

Еще вот давний случай был.
Лев тогда неделю пил.
Пересеклися интересы
Власть имущих воротил.

В Джунглях много чего есть,
И бананов там не счесть.
Шла бананами торговля:
Миру – фрукты, царю – честь.

Ну и прибыли, конечно,
Брали, кто сидел беспечно
На банановой трубе,
Ожиревшие навечно.

Чаще это обезьяны,
Ведь у них в крови бананы.
Как-то раз один Макак
Царю пишет телеграммы:

«Проложу ка я трубу сам
Для торговли с Желтым лесом.
Сообщаю тебе это
С чисто шкурным интересом.»

Ну а Лев, не будь дурак,
Показал ему кулак,
Посадил на хлеб и воду
Как пример для всех макак.

Джунгли было возбухнулись,
Но быстрехонько заткнулись,
Как представил себе каждый,
Что его вот так нагнули.

В общем царь нагнал тут страху,
Но со временем про плаху
Позабыл лесной народ,
До тех пор как Лев дал маху,

Отрастив себе тандем.
Лучше б уж завел гарем,
А теперь его братан
Играет с правосудием.

Он решил того Макака
Из тюремного барака
Пожалеть и отпустить,
Но огреб пинка под сраку.

Зверье, конечно, за свободу
Всего макакского народа,
Кто в политическом изгнаньи
Сидит в тюрьме, терпя невзгоду.

«– Ты хоть создаешь мне тень,
Но тебе я не плетень, –
Говорит старшой братку,
– Брось мне эту дребедень.

Суды – моя прерогатива,
Судят так, чтоб все красиво,
Чтоб на выборах народ
Вдруг не сделал выбор криво.»

В подтвержденье царя слова
Дал напарнику наш Лева
Подзатыльник, а потом
Болевой с захватом слева.

Кода

Так и жили Львы в грызне,
В интригах, склоках и возне.
Не уступит ни один,
Хоть тут все сгорит в огне.

Потихоньку постарели,
Облысели, одурели,
Путать начали понятия,
Где горшки, а где постели.

Все решали очумело
Государственное дело,
Спорили, дрались, пока
Под хвостом не поседело.

Как же обращаться к ним:
«Товарищ» или «господин»?
Вот такое раздвоение –
Две башки, а царь один.

Те, кто раньше унижались,
Перед Львами пресмыкались,
Все, кто ползал на карачках,
Потихоньку расползались.

А со временем, сперва
Вторая ссохлась голова,
Потом и первая корону
Надела на другого Льва.

Менялись головы, тела,
Менялась старая метла,
Не менялся только смысл:
«Корона слишком тяжела!»

А зверью, в одном лице,
Передряги во дворце
Были попросту до фени,
Все равно маразм в конце...

Жаль, как в сказке, все никак
Не придет Иван-дурак,
Одним махом поумнеет
И наступит всем ништяк...

22 марта 2011 г.