Это был человек сгорбленного роста

Это был человек сгорбленного роста.
Сырость с раздумчивым размахом пожирала стены.
Тараканы недоумевали в стаканах.
В углах, с паутиной, со стен, с продавленного потолка - сокрушённо оседала давняя подавленность.
Насмешливый, недобрый плен, давление забродившего, полу-с-гнилостного воздуха неизбывной вечной мглы пополуденной - опускало талые, стылые лапы на стол и разбитый стеллаж выдранными полками-листами.

Вечность делает драму утончённой и скучной, но разве об этом "вздыхает" обнимающий мир в последнем свете?..
Покорный приятель, тусклый друг междумирья, примирённый навскидку с одышкой зимней дистанции  не-по-движности, - лает острой сажей вслед, как мёртвые шакалки, из окон, - со сбитыми глазницами. - Лошади пали к зиме.

Дом ханжи процветает - искусственной весной на комодах.

Кузина, сестра, жена - заставьте глухонемого кричать!..
Имена глухих - как имена побитых голубей.

Не важно, каким он был..
Это был человек сгорбленного роста.