На смерть Владислава Листьева

Он был не Владик мне, не Влад,
Он – Владиславом был,
Но сердце билось невпопад,
В душе звучал такой набат,
Когда «Час пик» всходил.

Слова признанья и хвалы,
Слова святой любви
Теперь висят, как кандалы,
Как звёздный свет, что там, вдали,
А здесь – всё на крови;.

В чём признаваться нам теперь?
Винить теперь – кого?
Нам указали всем на дверь,
«Дрожите, бойтесь, страшен зверь» –
Сказали нам, убив его.

А мы? – В отчаянье молчим,
Иль обличаем с болью,
Клянёмся: «Больше не простим,
Клянёмся, Господи, прости,
Что больше не позволим».

Гурченко просит автомат
И рвётся на дорогу,
Как тот в Чечне – простой солдат,
Ни перед кем не виноват,
А отдал душу Богу.

Да, хоть всем вместе в землю лечь,
Хоть выть, как волчья стая,
Себя и близких не сберечь,
Быть может, проще умереть,
Чем жить – других спасая.

А нам и надо-то всего:
Достоинства и чести,
Тогда спасём себя, его,
Тогда в обиду никого
Не отдадим все вместе.