Я шла в рассвете...

Я шла в рассвете, в его предутренней ворожбе.
Метались листья от вздоха ветра то здесь то там.
Я слишком сильно – увы – задумалась о тебе,
Я слишком слабо – увы – смотрела по сторонам.

И тётка-дворник, хозяйским взглядом окинув круг
Узрела нечто, а, в общем, ей-то понятно что,
Как из моих чуть озябших утром неловких рук
Конфетный фантик слетел, покинув карман пальто.

И тётка дворник, (она же ведает что по чём
И цену людям она уж знает наверняка)
Окинув взором меня ещё раз, пожав плечом,
Сказала всё, что она узрела во мне пока.

«Ну это надо ж, какая выдалась молодёжь!
Ну это надо ж, а ведь не скажешь совсем по ней!»
Я улыбнулась. Она так верит в святую ложь
О том что эта моя бумажка всего важней.

О том, что в Мире идёт невидимая война,
И что она-то в ней неминуемо рядовой,
А может – маршал, но в поле воин -  она одна
И в этой битве она главенствует надо мной.

Как параллельны не пересекшиеся пути!
Раскол сознанья – и между нами судеб стекло,
Она-то знает, и знает точно, куда идти,
Она-то знает, где в этом мире добро и зло.

Она-то знает, куда сворачивать по судьбе,
Как быть упрямой, и не сдаваться назло врагам,
Я слишком сильно – увы – задумалась о тебе,
Я слишком слабо – увы – смотрела по сторонам.

И невдомёк ей, что нервно пальцами теребя
Вот этот фантик, который явно ей колет глаз
Я перед Буддами за единственную тебя
Молилась двадцать, а может быть и сто двадцать раз.

И что, наверно, вот та бумажка, в которой я
Упрятав душу, сокрыла столько чудесных слов,
Как даром Неба светла сознанием Бытия,
Благословенна, поскольку спрятана в ней любовь.

А тётка-дворник…Да ладно, хватит, зачем о ней…
От вздоха ветра взметнулись листья как конфетти
Я знаю точно, что в этом Мире всего важней,
Я знаю точно, я тоже знаю, куда идти.

В осенний воздух, в холодный ветер, в слепой рассвет,
Где эта осень взывает солнце о дне скорбя,
Скажу чуть слышно, едва, губами: «Добро и Свет!»
И только сердцем, одним лишь сердцем: «Люблю тебя!»