Ефимыч

 Посвящается дважды герою соцтруда, строителю промышленных объектов в Нигерии и Египте Ивану Ефимовичу Аникееву (1942-2004)

Итак, читатель мой любезный,
Прошло уж шесть десятков лет,
Как наш Ефимыч, друг чудесный
Был матерью рождён на свет.
Бубнят иные: жил он глупо,
Был бабник, пьяница и мот,
Мол, в шахматишки глядя тупо,
Мог проиграться. Без забот
Гулял и пил, когда страдала
В нужде мегерушка-жена,
Мол, счастья с ним она не знала,
Но всё-же верною была.

О, мудрецы, на ваши враки
Хотел Ефимыч наш плевать,
Брешите, подлые собаки,
Коль так вам хочется брехать.

«Я знаю, век уж мой измерен,
но не настал ещё покой», -
Старик промолвил Аникеев,
Что ж, он пока храним судьбой,
Доколь проказница-фортуна
Не забрала свои права…
О чём я это, право – а?

Пройдя земные все мытарства,
Прожил Ефимыч много лет,
Познав и женское коварство
И дружбы истинной совет,
Любовь и страсть, и счастья слёзы,
И эти юношества грёзы,
Когда в сени цветущих древ
Ласкал он милых сердцу дев.
И я, любезный мой читатель,
 Решил ударить стариной,
И тщусь, придирчивый издатель
Оценит скромный опус мой?            
О, русский дикий человек,
Привыкший направлять свой бег,
Питаясь щедростью природы,
Меж тем, как страны и народы
Идут вперёд туда – куда…
Но я отвлёкся, господа.

Ефимыч, друг гостеприимен,
Мой интерес к нему взаимен
За то, что он меня поил, -
В мою поэму угодил.
Расскажет он, что было время,
Когда засунешь ногу в стремя
И вдаль летишь, летишь стрелой
Прочь от супруги молодой,
Или в оазисе пустынном,
Что в дебрях Африки старинных
Ласкаешь словно пёс шальной
Грудь египтянки молодой,
Ища забавы и утехи.
Я вам скажу ради потехи,
Амуры мне его известны
И, если быть как ангел честным,
Не осуждаю я его –
Супруга, дети – всё одно –
Ударит час – и песня спета
Покуда призрачная Лета
Возьмёт нас всех. Конец один:
Рыданья, гроб, как в день родин
Купанье, новое бельё,
Тамарка плачет. У неё
В лице не видно ни кровинки,
Всё суета! Летят пылинки
Мгновений жизни, их не счесть.
Не лучше ли себе завесть
Fleur de amour, чтоб радость жизни,
Любуясь на её красу,
Познать, терпя её капризы,
Чем, как замшелый пень в лесу
Сидеть у телика в поддёвке,
Внемля бурчанию жены,
От сыновей терпя издёвки
За всё. Не так ли пацаны?
К чему нам все сады Эдема
И песни райских соловьев,
И эта праведников тема
К чему она? Лишь до краёв
Наполним мы хмельную чашу,
Которой скрепим дружбу нашу
Азарт покуда не исчез…
Средь всяких пьяниц и повес,
Искателей любви безумной,
Бомжей и девок слабоумных
Желая истину найти,
Идёт Ефимыч. На пути
Соседей шумная толпа
Всё: бля-бля-бля, да ха-ха-ха.
«Слыхал, Ефимыч, друг твой Женя
лежит в умате без движенья,
а вон сосед Каргин Толян
лежит под лавкой в жопу пьян».
Всё: Буль-буль-буль, да хи-хи-хи.
«Ефимыч, братец… Помоги!
В глазах рябит… Трясучка…   «Белка»,
****а придёт без опохмелки».
И эта тянется игра
Весь день, всю ночь и до утра.
То «сэм», то водка, то вино
Всё это длится уж давно,
Манит к себе, ума лишает.
- Слышь, Кеша
                в лохотрон играет.
Недавно, правда, фору дал
И банк он игровой сорвал.
- Давно ль:
- Да давеча, поди.
- Пошёл ты на ***, не ****и!
Кого ты слушаешь, приятель?
Я удивляюсь, как Создатель
Плуту такому не воздаст –
Вот, падло, заливать горазд!..
На лавке сплетни, суматоха,
Четвёртый, пятый выпивоха…
Как надоело всё! Домой
Спешит Ефимыч как герой.
А дома жёнка осерчала:
- У телевизора скучала,
хочу я тоже развлеченья –
какое ж ****ское мученье
быть замужем за мудаком,
мечтающем всю жизнь о том,
как побыстрей бутылку съесть,
пожрать, зевнуть и захрапеть.

Коварна истина, она
Для всех не может быть одна.
Поэма кончилась. Ура!
Прощаться нам пришла пора.

Мы с Аникеевым простимся
И прочь пойдём опять поститься
Утешась баночкой сгущёнки…
С приветом всем.
                Андрей Печёнкин.
                Декабрь 2003