Крик

Под холодными лампами, коридорными трассами,
Пролетают мгновения моего отчуждения.
Мера самовнушения – между небом и пропастью.
Пять минут до проклятия, долгий век до спасения.

И солеными каплями, как часами песочными
Исчисляю формат своего одиночества.
Бесконечно свободная, безгранично жестокая,
Исполняю обычай, злого рока пророчество.

Капли сонного счастья вперемежку с реальностью,
И бескрайнее небо сквозь немытые рамы.
В забытье-наслаждение, в пробужденье агония…
На руках и в душе- безнадежные шрамы.

Кто-то жалостно взглянет, кто-то взгляды отводит.
Никому не расскажешь, что творится под кожей.
Будто бабочка бьется и на волю стремится,
Но из плена тоски вырвать крылья не может.

Теплой каплею меда утекает закат,
Жарким пламенем листьев в пепел кануло лето.
Вперемешку слова и рассеянный взгляд.
И дурацкие письма не приносят ответа.

Можно просто забыть и закрыться в себе.
Можно броситься в пропасть, позабыв парашюты
Можно солнцем сиять, можно тенью скользить.
Можно мчаться стремглав или точно считать все маршруты.

Странный выбор всегда обещает судьба.
Или небо в алмазах, или медная драхма в ладони.
Каждый сам для себя, каждый сам за себя…
А чужая печаль никого не затронет.

На сраженьях любви потеряли многие стыд,
Многие  просто продали черту бессмертную душу
А я не такая… я… посмотри мне в глаза
И дыхание ветра хоть на секунду послушай.

Глупой страсти пожар променяю, не глядя,
На зажатый в ладонях огонек зажигалки,
В никотиновом дыме оживает печальная муза,
И тепла моих рук для холодной бумаги не жалко.

Пара фраз на листе- и ракетами вверх
Улетают слова, посвященные странному богу.
Ни о чем не прошу, ничего не хочу…
Только свет твоих глаз и звенящую мелочь в дорогу.

В страхе стать просвещенной убегаю в себя,
Закрываюсь от мира толстым панцирем  гнева.
Проклинаю любовь, проклинаю себя….
Ненавижу тебя, дура с яблоком, Ева…

Со слезой ледяной на щеке,
Торжествую свою небольшую победу…
Вот бы бросить бы все… налегке…
Прокричать тебе в трубку: «Я еду! Я еду….»