Лебенда

Черная, лоснящаяся кожа. Оттопыренные уши. Десять пар ушей. Десять пар глаз. Десять пар толстых припухших губ. Но только две пары рук и ног. Что это за существо такое? Что это за сообщество, если имеется в виду коллектив? Ни то, ни второе, ни третье и даже не десерт. В смысле, не пустыня. Не море бездонное, хотя океан там плещется. И не небо. Не, не небо… не, не, не, не, не… бо-бо-бо-бо-бо. Когда ребенок хнычет, белый ребенок, русский ребенок, то он, обычно, жалуется на боль этим смешным словечком «бо-бо». И мамочка участливо повторяет за ним это мумбоюбское слово, более приличествующее папуасу, или Эллочке-людоедочке.
Интересно, признают ли сейчас книгу Жюля Верна «Дети капитана Гранта» неполиткорректной? Ведь он там такие ужасти понаживописал. Что это такое? Как можно-с?! Ехали в поисках капитана Немо, тьфу ты, тоись, Гранта, по Новой Зеландии, а там их поймали в плен злые туземцы и хотели, зажаря в кляре, скушанькать. Как аборигены, съевшие Кука. Хотели кока, съели Кука. Бедный Высоцкий! Он так хотел официального приза. Любим народом, как никто иной, он жаждал признания вышестоящих карлов.
Как сказал Феликс Кривин, еще один советский непротокольный мудрец: «Карл Великий был сыном Пипина Короткого. Как вы думаете, легко ли было быть великим, имея ТАКОГО отца?»
Актера Высоцкого не трудно было не любить. Гораздо труднее было его спутать с другим актером – Высоковским. А высока ли разница? А глубока ли пропасть?
River deep, mountain high, - пели юные Дип Пёрплы в 1968-м, а ихние фанаты в СССР пёрлись от непроходящего экстази.
Непроходимость была такая, что заворачивалось всё.
Целлофана не хватало. Заворачивали товар в магазине лишь в коричневую вощеную бумагу, или старые газеты.
Непроходимость была такая, что лишь джипам под силу. Так что заворачивалось всё. Краковской кровяной. Варили люди, вопреки завету, перпендикулярно секулярной и циркулярной рыбой-пилой, в молоке матери… мочу козленка. А ведь говорил им Моисей…
Можно ли было больше Марка Аврелия Твена и жуликоватого Верна так обидеть темнокожих любителей мяса? Жулик Верн на то и жулик, что ни разу ни путешествовал по миру, куда отправлял своих героев. А писал все по открыткам и атласам. Ага, Патагония! Отлично! Космогония. Капитан Гаттерас. Еще лучше! Не педераст? Впрочем, в жуликоватые, но верные времена этим прилюдно не грешили. Разве что Борджиа или Медичи, или просто всякие императоры Рима и папы. Папессы. Матросы. Матрасы. Капитаны. Гаттерасы.
Патология? Что вы! В наш век это уже норма. А то, что отклоняется от нее в сторону большинства – аномалия. Ведь индивиду-дум, он же властитель дум. Он же и обладатель всей полноты бытия. И всеми правами. И привилеями. Человек – всё, а все остальные, общество – ничто. Так себе. Whoйняка на постном масле.
Как же можно было так оскорбить мовозеламцев, облыжно обвинив их в людоедстве? На костер Верна! Туды его в печаль. В освенцимные печи. На прилюдный костер, где догорает неполипкаретная литература.
Подлили масла. Плеснули бензин. Подкинули вязанку дров. О, святая простота! О массаж предстательной железы. Ректально. Ритуально. Виртуально. И так витально! Так жизненно. Так орбитально. Жуйте Орбит без сахара.
Сахар делают из нефти,
Из бензина – молоко!
Хорошо начало для залихвастского рок-н-ролла, не правда ли?
Не пук ли, в муку ли? А кули, рабочий китайский, таскает на спине мешки. Полипы растут в носу и коралловом атолле. Русские солдаты не признали Барклая де Толли. И что получилось? Что Чапаев оказался сильнее этого белогвардейца одноглазого? Одноглавого. Под двуглавым…
Что русскому ого-го, то немецко-хранцузу – клизма?
Оккупант на то и оккупант. В самолете на международных в тувалете, если кто-то обосрамся, горит надпись «оккупировано», то есть занято. То есть, насрано. Надристано. И изольдано. Ромео и Джулия. Дристан и Изостудия изо льда. Режут фигуры из снега и льдистой породы. Инеистые скульпуры. Города. Хастинапуры. Цейлоны. Чайники и чашки. Черные, байховые листья. В кофе содержится кофеин. В коке – кокаин. А в чае – чаин… ки плавают. И обломки кораблекрушений. Если это борщ флотский. Или котлеты по макаронски. Или сражение при Цусиме. Или авария на Курске. Не под, и не колокольчик под дугой, а… «товарищ, не в силах я вахту держать, сказал кочегар кочегару». А врагу-то он все-таки… не сдается мне, а просто верится, с трудом, но с еще каким энтузиастом. Главное, что не с плохим окончанием, заримфованным хулиганствующими подростками. Лизбы не было войны, в городах и селах…
А Верещагин рисовал до последнего. Пока окончательно не затонул. Титаник. На Мойке. Где чижик пыжится. Тужится. Икает. Шептуна подпускает. Сытости, полноты бытия, аж режет глаза. И то была японская торпеда. А сейчас она повернулась по закону карты. Адмирала турецкого. Пири Рейса. Маршрутом из Стамбула в Агато-кристиновскую гостиную. Убийственный Восточный сэкспресс. И Джеймс Бонд русскую Татьяну. Раздевал. Вкупе с азартом шпиона. В мягком вагоне. В купе на двоих. А злой агент СМЕРШа, смешной опереточный маньяк Грант хотел Бонда забобондить.
Бо-бо хотел сделать…
А наша-то, подружка Бонда, хороша! Не ларина Татьяна. О, негин, О’Генрин, О’Харин, я люлбю Татиану в день всероссийского студента!
Когда американские дети хнычут, они говорят бу-бу, вместо бо-бо. Если сравнивать количество на душу населения, то коварен Альбион, он до сих пор пальму первенства не отдает. Америке. Зелен виноград. И груша плоская, как земной диск. На черепахах и китах.
Китовая икра это вам не красно-коричневые проигранты Ельцину. Голосуй или не…
Голо суй? Без презерватива, что ли? Голо суй, не голо суй, все равно получишь… упырячью радость. Да горе народное. Горе луковое. Федорино. Колхозное. Тридцать лет без урожая. Дверцы рая. Дырья в носках. И чирья в-на-жопье.
И яблоки из папье-маше. А это всего-навсего, родители по-хранцузски. Храни меня, гасконский акцент, от вьетнамского патриота! Да от участи сербской. Хорватской. Да мудрости дурацкой. Книги Петровны. Блаватской. Кий. Луза. Шар. Чех. Хорив. Синай. И от сестры их Сванхильды. Аттила промахнулся. А тело потело и болело. Зудело. Пердело. В смысле, было подвергнуто на общем собрании разбору персонального дела – перделу. Земли и мира переделу.
Нет преград и препон. Няф-Няф построил дом. Как Свифт и синьор Тыква. Как Джон. Где веселая птица, которой не спиться бы, не скуриться. Не скурвиться. И не состариться.
А китайцы едят деликатесом яйца. Куриные. Учащиеся и учащие. Курицу. Яйца вываривают в моче девственных мальчиков до десяти лет. Варят целый день. Потом очищают от скорлупы. И снова варят в моче.
Не садись на пенек. Не ешь колобок!
Фу, какая гадость! Какой изысканный номер пять. Шинель. Портянки. Духи и стремянки. Водикалоны. Тувалетно-минеральные воды.
Пердежу. Неглижу. Расскажу.
В Доме, во Дворце, в очень важном месте делают ремонт. Как его правильно назвать? Зал половой, или актовый? И будет ли там паркет?
А генералы в парчовых халатах? Маскировочно-камуфлированных под снежную равнину халатах?
Десятиголовый, двадцатиухий, двадцатиглазый – это Равана, Ревун. Король-президент-диктатор, красавчик демон, хозяин Шри Ланки. Цейлона, где чай вкуснее индийского произрастает. Он, этот великий человек, вернее, ракшас, демон, людоед, был черного цвета внешне. Все. Уже не политкорректно. Но так как он сказочный и полулегендарный, мифический персонаж, то ему можно быть черным.
Кто там еще использует черный цвет? Какой-то сказочный фильм с Николь Кидман? Да, был такой. Случайно увидел его по телеку в гостиничной номере пару лет назад. В городе, где в бухте высится остров. Скала. Где бывшая тюрьма. А нынче музей. И откуда какой-то кинозлодей хотел ракетами стреляться. Но старый Конь Шоннери, который борозды не портит своим мощным старческим плугом, проник туда в гоп-компании молодых спецназовцев, и потом в одиночку или вдвоем с оставшимся в живых, всех кинозлодеев-таки уничтожил.
Но Кидман-то, Кидман-то какова! Прекрасная фея. Не редиска какая-то, а флейфея. Хорошая человечка. Ручки-ножки, огуречик, вот и вышла добрая фея. Сражающаяся с эльфами за Добро. А противнополжное Зло олицетворяли такие черные сущности, что просто плюнь и разотри. Черные волосы, черные бороды. Большие крючковатые носы смуглокожие рожи. Толстые губы. И черные высокие папахи. Как у раскидистоклюквенных, аля-рюсских казаков. Да они и были злоказаки. Злокачественные. По-русски говорящие. Летели эти гоблины, то ли на метлах, то ли на ракетах, нападали на добрых и чистых, на светлых эльфов, и говорили меж собой… по-русски. Вот такая капуста!
Но эльфы, даром, что ли светлые. Неся огроменные потери, они, наверное, наваляли по жопе злым гоблинам. Впрочем, я фильму эту не досмотрел. Захотелось запустить чем-то тяжелым в экран. Просто выключил в результате. Когда слюна кончилась. Утром обтер заплеванный телик и сдал ключи от номера, уезжая в аэропорт, думая, какая же… интересная женщина эта Кидман. Ты ж мене кидманула, ты ж мене пидвела. Сцуко! Советский киноактер Плятт!
Впрочем, дай, Бог, ей и всем создателям этой киношляпы по справедливости и вечной любви!
Черный злой и ужасный демон Равана. Белый, солнечный Рама. Арии спускались к экватору с севера. Как хорошо, что русских летописей, окромя Несторовой, не сохранилось. И в этом геноциде темнокожего населения индийских аборигенов нельзя упрекнуть современных «русских фошыздов». Не было их тогда. Хотя были и назойливая мамочка, стягивающая с засони одеяло, вставай, мол, в школу поРА, а он а ответ хныкал, дескать еще РАно. Это только в Ебипете дремнем был бог солнца РА. О чем вы чудите, академик Чудинов, филолог Драгункин, да сатирик Задорный?
Какой-такой шашлык-башлык? Какой страус? То есть, павлин-мавлин? Не видишшшь, ми кущаим! В стране Куш, где райские кущи…
Спускаясь к югу, они находили везде следы ужасных человеческих жертвоприношений. Остатки пиршеств каннибальских. И заросли каннабиса индики. И страшные, звероватые туземцы казались нелюдью, нечеловеками. Отсюда так много в индийском епосе демонических сущностей. Ракши, якши, кравьяды, или в переводе с санскрита, через аглицкий на русский, кровоеды. Очень иностранное слово для русского уха! А еще всякие бхутты, веталы, пишачи. Словом, упыри, людоведы и душелюбы. Призраки ночные, чудовища, не люди. Как-то надо было просвещать эту публику. Отучать от вредных привычек. Не так ли?
Демон Равана похитил Ситу у Рамы. А сей царевич, как Руслан за Людмилой, отправился в царство Черномора. Десять голов у Ревуна-Раваны. Разве он жил в отхожем месте и питался говном? Отнюдь! Украшенный золотом и слоновой костью дворец на острове Цейлон.
Эбеновое дерево цветом кожи напоминая, черными глазами отчаянно вращая, вопя и рыча, вступил в бой Равана хохоча. Но могучий Рама снес ему по одной все головы и отправил в ад душеньку. На исправление. Ситу вернул себе. Правда, там, дома, ее заподозрили в нечистоте. Мол, как же так, прожила в плену не день, не два, не год, а больше. И ни разу ее злодей не тронул? И тогда прекрасная Сита удалилась в джунгли и больше ее никто не видел. А Рама за нею вдогон. Так и не нашли они счастья на земле этой бренной. Вернулись в мир нетленный, откуда боги сходят сюда.
Я смотрю на яблочко наливное, катящееся по тарелочке расписной. Я вижу нового Равану. Новых  ракшей, якшей, пишачей и кравьядов. Я вижу, как Годзилла шагает по планете. Как Кинг Конг похищает маленькую белую фигурку. Как шагают легионы живых мертвецов. Как вампиры доят стада людские. Как гнусно хихикают истлевшие мумиями Гитлер и Наполеон, выглядывая из портрета Дориана Грея. Да благословляя легионы зомбей. Бомбей это не город. Бомбей это то, что осталось после Хера. Сима. Хама. Ноя. Французского министра Фуко. И горы Фуджи, где производят в яме фотопленку.
И Равана больше не стеснятся вырастающих мгновенно клыков. И Ревун гремит. Бросается громовыми стрелами. Огонь заливает джунгли. Брахмастры взрываются. По полю Курукшетра носятся колесницы. Герои, умники и тупицы. Другие богатыри, кшатрии из иной серии, сжимают палицы и мечи. Могучие десницы крушат черепа. Бей, не жалей! Этот армагеддонистый пир кравьядов, эта новая Махабхарата и Рамаяна повторяется вновь и вновь. В говновь разбивая привычный и устоявшийся мирок. Миропорядок. И трещит головушка, как с вселенского похмелья у Ноя на Арарате. И бате невдомек, что его сынок, чернокожий отец будущих ахриканцев Хам уже подсмотрел за голым папашкой…
Это новый, дивный мир. Множатся истерики, вопли, глад и мор. Но хорошо же мы стали жить с тех пор. У нас ведь есть интренет. Интреда. Интердевочки и прочая шелупонь в борьбе за экспорт демоновластия…
Оскал Раваны, все его десять голов и двадцать ушей, двадцать глаз смотрят большим братом. Но никто его всерьез не боится. Все смотрят в сторону им указанную. Все боятся и ненавидят Раму. Хотя даже не Раму, а какого-то мелкого царька.
Будда Майтрейа. Калкин Аватар. Христос второго пришествия. Долго ль нам ждать от ига и тирании освобождения? Проббуждения? Вот такие бывают на ночь ****я рассуждения…
Сон разума рождает. Камлает. Летает на табуреточном коне в верхнюю тундру шаман. С мухомором…
      
23.03.2011 г. (полночь)