С. Фудель. О страхе Господнем
http://pravoslavie.ru/put/biblio/fudel2.htm
...По учению Отцов, есть два вида страха Божия:
один - новоначальный и другой - совершенный.
Первый страх -
это страх потерять за свои грехи
свое вечное счастье и вместо него обрести вечные муки.
Не имея страха потери своего благополучия
в отцовском доме, блудный сын евангельской притчи
бесстрашно ушел из него.
Страх мук вечных вызывает в человеке ненависть к греху, как к врагу его личного благополучия, и тем самым удерживает его от ухода из Отцовского дома. (...)
Страх Божий открывает наши глаза, и мы начинаем видеть в себе все,
что нарушает в нас волю Божию.
(...)
Другой страх (совершенный)
сопряжен с самой любовью,
производя в душе благоговение,
чтобы она от дерзновения любви
не дошла до пренебрежения Бога.
"Первый страх любовь совершенная изгоняет вон
(1 Иоан. 4, 18) из души,
ее стяжавшей, и не боящейся уже муки;
а второй... она всегда имеет сопряженным с собою"
(св. Максим Исповедник, Д III - 174).
(...)
Содержание обоих видов страха как будто одно: боязнь нарушить волю Божию, но побудительная причина разная.
В первом страхе побудительная причина - возможность мук вечных, во втором - сама любовь.
Первый страх есть страх раба, а второй - друга.
Гнушаясь быть рабами Божиими, хотя лицемерно мы себя так и называем, мы не понимаем, "отрицаем" или просто не чувствуем новоначальный страх.
"...Душа, пока остается нерадивою
и покрыта бывает проказою сластолюбия,
страха Божия чувствовать не может...
Буди же нам в похвалу похвал непрестанную,
во-первых, страх Божий,
а наконец любовь, - полнота закона совершенства во Христе"
(бл. Диадох, Д III - 16).
Этот первый страх, по учению Отцов,
не должен оставлять нас до тех пор,
пока мы не достигли
до любви и страха совершенного
или до Царства Божия:
того ли, что за пределами нашей жизни,
или того, что - как предобручение будущего - "внутри нас".
"Покаяние, - говорит св. Исаак Сирин, - есть вторая благодать,
и рождается в сердце от веры и страха;
страх же есть отеческий жезл,
управляющий нами, пока достигнем в духовный рай;
а когда достигнем, тогда оставит он нас и возвратится. -
Рай есть любовь Божия..."
(Д 5-398).
(...)
"Страх Господень искореняет из души все грехи и всякий вид лукавства" (Антоний Великий, От. 5). Искоренение грехов есть путь к обретению внутри себя Царства Божия.
(...)
Новоначальный страх есть боязнь греха из-за мук вечных,
о которых поведано Евангелием,
и эта часть Евангелия
часто расценивается нами или как благочестивая аллегория
для детей и старушек,
или даже как некое темное пятно,
только по недоразумению попавшее в Евангелие.
Страх Божий, как страх будущего Суда, может быть понят и воспринят только в свете учения о благодатном Царстве.
"Так как мы не имеем понятия о Царствии небесном, и не понимаем сладостей его, то не знаем также, - что есть мука" (старец архимандрит Феофан Новозерский ПБ - 239).
Тот же Апостол, который написал Коринфянам "Новозаветную песнь любви", сказал нам:
Мы, приемля царство непоколебимое,
будем хранить благодать,
которою будем служить благоугодно Богу,
с благоговением и страхом,
потому что Бог наш есть огонь поядающий
(Евр. XII, 28—29).
Огонь, низведенный Христом на землю,
возгорает благодатью в любви учеников,
как сила животворящая,
как непостижимое чудо неопалимой купины.
(...)
Чем ясней обретает человек внутри себя Царство Христово,
тем все сильнее он чувствует действительность
дыхания огня благодати,
и тем поэтому все ясней осознает,
что только благоговением и страхом
можно служить благоугодно Богу
(Евр. XII, 28),
потому что вне благоговения и страха
этот же самый огонь будет огнь поядающий
(Евр. XII, 29).
(...)
Слово Божие есть учение
не только о любви и благодати,
но и о страхе Божием,
о "страшном ожидании суда".
И то и другое учение есть единое Евангелие,
проповеданное миру.
Зарождение в душе новоначального страха
есть первое движение веры,
наконец-то полностью поверившей Евангелию.
Ведь мы все верим "отчасти":
то, что нам в Евангелии не нравится,
мы отбрасываем или "забываем".
Вера знает, что в слове Божием
есть не только догматы, заповеди и обетования,
но и угрозы.
И вера принимает это все,
как единое священное, целиком:
всеми очами смотрит она на лицо своего Учителя.
Угрозы Его вечными муками также священны для веры,
как и Его обетования:
и те и другие были словами благодати,
исходившими из уст Его (Лк. IV, 22).
Вера не анализирует в какой-то моральной лаборатории
слова Божественной Любви о муках,
но принимает их как непостижимый
закон Ее Справедливости.
Путь веры есть путь именно веры,
а не рассуждений ума,
еще не вступившего в ее глубокие воды.
"Глубина веры, - говорит блаж. Диадох, -
будучи водою забвения,
не терпит, чтоб в нее смотрели
или ее узревали любопытными помышлениями.
Будем же в простоте ума
плыть по водам сим,
чтоб таким образом
доспеть в пристань воли Божией" (Д III, 18).
Эта простота не упрощенчество,
а молчание всецелой любви.
И вот потому-то и нужно
(злонамеренно) вырвать
из Евангелия слова об аде,
чтобы тем самым вырвать
из рук наших "отеческий жезл".
Этот жезл приучает нас дышать
новым для нас воздухом веры,
в котором дыхание Духа Божия.
Вынести его, не опалившись,
может только смирение сердца и ума.
Поэтому-то святые так боятся гордости,
способной выбирать из Евангелия только то,
что ей нравится.
(...)
Но реальность ада воспринимается
не только благодаря смирению веры,
полностью принявшей Евангелие.
По учению Отцов,
как реальность будущего Царства Небесного
удостоверяется действительным предначатием его
еще здесь на земле внутри человека
причастием благодати Святого Духа,
так и ад начинается внутри человека
еще здесь на земле.
Ад сам удостоверяет о себе
в безумии и холоде греха,
и человек еще при жизни предощущает геенну.
Преп. Григорий Синаит пишет:
"Огнь, тьма, червь, тартар соответствуют страстям...
кои, как задатки и зачатки адских мук,
уже отзде (уже теперь)
начинают мучительно действовать
в душах грешников,
когда укореняются долгим навыком.
Страстные навыки суть задатки адских мук,
как действенные добродетели - царствия небесного...
Как зачатки будущих мук
сокрыто присущи в душах грешников:
так зачатки будущих благ
присущи в сердцах праведников,
и действуют духовно, как и вкушаются...
Мучение адское (это есть) - страстные навыки"
(Д V, 186-187).
Святые, благодаря чистоте своего духовного зрения,
воспринимали эту правду,
видя темноту даже малого своего греха,
и поэтому никогда не уставали учить
смиренному покаянию и страху Божию.
"...Кто познал славу Божию, тот познал горечь вражию; кто познал Царствие (Божие), тот познал геенну" (св. авва Исаия Д 1-371).
Авва Пимен (Великий) сказал: "человек нуждается в смиренномудрии и страхе Божием всегда, как в дыхании, входящем и исходящем ноздрями его (От. 412).
Поэтому, хотя совершенная любовь
изгоняет страх (1 Ин. IV, 18) (первый),
и хотя святые этой любви уже достигали,
они в своем смирении любви сами ничего
рассудочно "не изгоняли",
и никаких расчетов на изгнание не делали,
пока - как сказал Иоанн Лествичник -
"великий оный и приснопамятный огнь не возжжет сердца"
(Д 5-399). (...)
Вот смиренная осторожность веры:
"в свое время" новоначальный страх
более надежен,
чем слишком молодое вино любви.
Христианской душе
нужна несомненная реальность Голгофы;
когда в полном молчании веры
все сомнения сердца снимаются -
приходит любовь,
изгоняющая новоначальный страх.
Вот почему начало премудрости - страх Божий
(Пс. CX, 10; Притч. I, 7; IX, 10) -
первое движение веры,
наконец-то полностью принявшей Евангелие.
Св. Максим Исповедник говорит, что "страх Божий рождается от всегдашнего поучения в Божественном Писании и совершенного беспопечения о земном" (Д III - 158).
(...)
"Никто не может возлюбить Бога от всего сердца,
не возгрев прежде в чувстве сердца страха Божия"
(блаж. Диадох, ДШ - 16).
Но при этом мы не должны забывать,
что "вера есть начало любви",
а потому уже с первых шагов искренней веры
в ней вместе с новоначальным страхом
уже будет сосуществовать и страх совершенный
или предначатие любви.
От. Амвросий Опт. вслед за Максимом Исповедником
пишет так: "Страх должен растворяться любовью,
а любовь страхом...
Обоюдное растворение страха и любви
составляет истинную добродетель"
(А - 152).
О втором, или "совершенном страхе"
св. Федор Эдесский пишет так:
"...он очищает души наши,
будучи равносилен самой любви"
(ДШ - 372).
"Равносильность любви" есть равносильность вечности;
поэтому о втором страхе сказано:
"страх Господень чист,
пребывает в век века" (Пс. 18).
Замечательно хорошо говорил о втором страхе
св. Иоанн Златоуст:
"Нестерпимы геенна и будущее мучение,
но если представим и тысячи геенн,
не изобразим ничего равного бедствию -
стать ненавистными Христу,
услышать от Него: "не вем вас".
Легче принять на себя тысячи молний,
нежели кроткое лицо Господа увидеть
отвращающимся от нас
и мирное Его око не терпящим взора на нас.
Любящему прискорбно не то,
что за оскорбление им любимого
терпит какое-либо зло,
но паче всего то, что оскорбил любимого.
Будем держаться той мысли,
что тяжело не мучения терпеть, а грешить.
Если бы Бог и не наказал нас,
то самим нам надлежало бы подвергнуть себя наказанию
за то, что были столь неблагодарны к Благодетелю.
Если любим Христа, как должно,
то сами себя будем наказывать за грехи свои"
(Иоанн Златоуст).
...несравненно страшнее ада
"увидеть мирное око Господа
не терпящим взора на нас".
Но и больше того: ад даже не забывается,
так как самого себя человек готов обречь на наказание
за то, что "был столь неблагодарен к Благодетелю".
"Если любим Христа, как должно",
то, моля о спасении всех других,
себя-то самих будем сами
приговаривать к мучению,
как больше всех оскорбивших грехами
Христову любовь.
+++
http://pravoslavie.ru/put/biblio/fudel2.htm
Свидетельство о публикации №111032109761
Владмира 31.03.2011 17:47 Заявить о нарушении
Борис Пинаев 01.04.2011 01:00 Заявить о нарушении