Моральный опыт неразумия день святой

***

Напирая на поребрик – лилось и лилось в решетки стока

как из туши распотрошённой наша темная кровь –

и с нежным перестуком колес въезжала  со всем багажом –

любовь к убогому быту и рефреном

одуванчиковый гавот с креозотовой миной.

Корабль дураков – бороздящий тихие воды проплешин

осел  между двумя чужбинами берегов

и нет у него иной правды кроме той – что в трюме

проказы осененной чумой – и еще не все вздернуты на рее.

И как бы тихо не шел – не удастся отстать от времени.

У разобранных путей – тетки в оранжевых молескинах

с полукружьями на губах кефира – Да куда ж ты –  там тупик, милай.

Принятие организмом этой мерзости – вопрос комплиментарности  к системе

к забетонированным набережным и застекленным корытам

разрубались в легкую – минуя мозговые косточки.

Висят – ветшают декабристы – сползает мясо в помост

но ты в этом времени – вопреки – помнить

и фразу лелеять «когда так просто сводит все концы…»

В одном из капитуляриев – по коридорам Гиляя

ходили как тени – умалишенные

покачивая – \ себе на уме \ головой и словно перебирая пальцами четки

насвистывая Бранденбургское \там, где вступают гобои и валторны\

то – что прописало радио в лице дежурной сволочи

каждый изобретает отдельную реальность невменяемости

пока не забрали заначку санитары с остатками здравого смысла.

Кто-то должен разорвать это /разрывание туалетной бумаги по линии перфорации/

скомкали пролет – он расправляется с шуршанием наги

лечат хорошо с нацистским рвением – всё – для прокачки твоего беспамятства.

Благословил сотворённых Им рыб – но я не не согласен с положением в Намибии гофрированного картона.

Хотел отнять у нее весло, но эта бледная  дурisha в панталонах отстояла.

Безумен как сбежавший нос – принюхиваясь – а ты из кого превратился – и смотрит искоса как птица.

Она провоцирует моё либидо ко всему неутешительному – неутешительна

генитальная пенетрация – на ней халатик удачно скрывает сексуальность.

Дай примусолиить – ты это про кого?

Про Рыжую из женского отделения – она за сигаретку

открывает любому свое портфолио

она была чудо – разовый целлофановый пакет

турникет в метро бледнул перед ее неотразимым строением чресл

ее обласканный лобок  легко мог скользнуть в любой кабинет

министра торговли скобами и заслонками

к поджигателям войны с условием скорой капитуляции

и даже к верховному – но только не в субботу

в шаббат они не работают.

У вас внутри растянулась пружинка – хотите, исправлю маятник.

Выплюнув пентограмму Шем – пошел на нас как Голем

- Мне нужна мотивация! - шептал палач – я теряю хватку

откидывая с шеи – завитые пряди казнимой /шатенка, так себе/

бесцельный прицельный огонь по тому

что шевелилось и вдыхало озерную прохладу

до слёз жалко промахов

я еще понимаю – если по движущейся мишени

а то стояла – выжимала волосы – бля!  Кто сбил прицел?

Резко страдал от не совпадающей визуальной перспективы

с мокрыми волосами и веткой, что рядом

щербинка на теле ствола ильма – как оспинка на предплечье

другая пуля беззвучно срезала камыши.

Смерклось – тьма – обгладывая кромку леса

поперхнулась розовощёкая Эос – уплетая булку с молоком

где-то в районе Великих озер томилось безветрие

Евгашинские рыбари вытягивали латанные перелатанные сети

что бросать слова на ветер – бросали бычки в костер

ухмыляясь чему-то предвечному.

Я подходил к причастию – вспоминая незначительные грехи

ну, убил – предал – распалял жен – своих   чужих   брошенных

навешали собак – голодные рыскали твари

впалым бокам хватало снега – жалок его апрельский оскал

но это так – вчерашний кофе – гораздо забавней

молочных желез умещающихся в ладони – несовершенные стихи

иду бормоча – «на желтых прутьях фонари – Сен-Дени – Репербан»

с пустого брюха с каменного пупа Сретенской горы - спускаясь

к отеческой снисходительности Красной площади.