Озеро из преисподней

Не верю больше я коварным бесам,   

Умеющим двусмысленно вселять
Правдивым словом ложную надежду.
В. Шекспир

Часть 1. Проявление.
***
27 июля 1944 года.  Литва, район озера Дресвяты.
Странная тишина. Мурашки бегут по коже. Николай плечом прижался к дереву  и жестом руки приказал остановиться следовавшей за ним группе. Он давно не слышал такой тишины. Еще раз прислушался. Ничего подозрительного. Легкий ветерок совершенно бесшумно колышет самые верхушки сосен, от земли еле заметными клубами поднимается теплый воздух. Это отдает свое тепло, за день нагретая, вода озера Дресвяты. Хочется вздохнуть полной грудью, припасть к земле и насладиться этим, пропитанным ароматами леса и воды, изумительным вечером.
В двух шагах, в невысоких зарослях ивняка, звонко запел соловей. От внезапности этих звуков бойцы присели и переглянулись. Николай загадочно улыбнулся и увидел в ответ улыбки на, обычно суровых, обветренных за годы войны лицах ребят. «Какова тяга к жизни! Один поет, заливается, а другие ему в ответ улыбаются»,- подумал Николай.
Он медленно приподнялся, вскинул вверх руку, призывая всех следовать за ним и, мягкой поступью лесной рыси, направился в заросли рогоза, в изобилии растущего на болотистом берегу озера.
Стемнело. За два часа разведгруппа, возглавляемая лейтенантом Николаем Свиридовым, успела пройти в тыл врага примерно километров на пять. Приходилось соблюдать чрезвычайную осторожность. Группу никто не должен был заметить, так как их задачей было разведать наличие и количество противника на песчаной  косе озера, описывающей дугу вокруг болотистого залива и служащей местным жителям проходом через прилегающее болото. Именно здесь планировалось наступление 17-й армии, и только здесь было возможно переправить тяжелую технику: танки и артиллерию.
Ноги захлюпали по воде. Видавшие виды сапоги тут же промокли, и идти стало совсем не уютно. Бойцы приостановились и вновь прислушались. Тишина. Осталось миновать неширокую, метров тридцать, полосу рогоза и будет песчаная коса. Группа не шла, а стелилась над  зелеными болотными кочками, изрыгающими запахи гнили при каждом прикосновении к ним ног. Вот и берег. Николай вновь жестом приказал всем оставаться на своих местах, а сам тенью проскользнул по отмели к, поднимающейся над водой, песчаной косе. Ползком преодолев первые метры подъема, огляделся по сторонам. Серый силуэт в нескольких шагах от него напоминал толи сарай, толи подбитую машину. Но никакого звука, никакого движения вокруг. Николай встал и … Внезапно вспыхнул яркий свет. Огромный поисковый прожектор ударил прямо в глаза. На секунду Николай ослеп, потерял ориентацию, уже падая на землю, увидел цепочку высветившихся на фоне берега немецких солдат и услышал сухой треск фашистских шмайсеров. Из рогоза раздался дружный ответ наших ППШ  и разноцветные, пляшущие трассы пуль жадно  впились в песчаный берег.
Пятясь задом в сторону болота, Николай  открыл прицельный огонь по противнику, заставляя того спрятаться за, отъезжающий в сторону, разведывательно-поисковый автомобиль. Свет по-прежнему бил в глаза. Свиридов с третьей очереди разбил ненавистный прожектор, но в нескольких метрах от него взорвалась граната, и Николай  интуитивно вжался в песок, чувствуя спиной, как визжат над ним бешеные осколки.  Вскипела фонтанами вода. Это ударили немецкие минометы. Мимо. Но следующие залпы будут намного прицельней. Надо уходить. Рискуя попасть под град пуль, Свиридов вскочил и бросился к спасительным зарослям рогоза. Поскользнулся, упал и, уже весь мокрый и грязный, ползком добрался до своей группы.
Вторая волна минометных разрывов накрыла песчаную отмель и часть косы. Разведгруппу Свиридова окатило грязью. Застонал ефрейтор Печенкин, которому осколок попал  в плечо.
Николай приказал всем отходить в сторону леса. Обернувшись, он вдруг замер. Третья волна минометных снарядов, не долетев до поверхности воды, словно наткнувшись на огромный бронированный дот, взорвалась в воздухе, осветив озеро на несколько сотен метров в округе. Взрывы прогремели совсем близко, но ни осколков, ни взрывной волны не было. Еще несколько разрывов высветили часть берега. И тут Николая вновь поразил тот факт, что потоки огня от этих взрывов как бы сползли, или вернее сказать, скатились вниз к воде по идеальной дуге. Возникло такое ощущение, что взрывы произошли на поверхности огромного, прозрачного, но в то же время пуленепробиваемого шара. Это обстоятельство заставило Николая остановиться. В то же время прекратились и взрывы. Располагавшийся ранее неподалеку противник  ретировался, не желая попасть под собственный артобстрел. Вновь наступила тишина. Единственное, что померещилось Свиридову в ту минуту – это ощущение в затылке чьего то внимательного, любопытного взгляда. Такого ощущения Николай никогда не испытывал и машинально повернулся в сторону взгляда. Никого.
Больше часа бойцы Свиридова пролежали на опушке леса. Идти дальше практически не было смысла, так как они засветились. Но, с другой стороны, это могла быть просто разведгруппа противника, так же обследовавшая местность, а значит, шанс выполнения задания все же оставался.
Через полтора часа Николай принял решение в одиночку достичь песчаной косы, осмотреться на местности еще раз, и только затем продолжить разведрейд. В одиночку меньше шума. До берега он добрался без происшествий. Встав на четвереньки, потому что мокрому не очень то хотелось ползти по песку, он стал быстро приближаться к зарослям высокой береговой травы и вдруг со всего размаха ударился обо что то головой. Из глаз буквально брызнули искры. Схватив автомат на изготовку, Николай бешено озирался по сторонам, но абсолютно ничего не видел кроме травы и, сгущавшегося вокруг, сумрака. Николай вновь пополз вперед и  замер. Его рука наткнулась на невидимую преграду. Он резко отдернул руку и вскочил на ноги, забыв о том, что рядом мог находиться противник. Николай ничего не мог понять. Он вновь дотронулся до этой прозрачной стены, надеясь, что ему все же это показалось. Но стена была на месте. Перед глазами Николая, из-под земли, выскочила маленькая, искрящаяся молния и быстро умчалась вверх. Свиридов от неожиданности отпрыгнул в сторону и вновь схватился за автомат.
- Чертовщина какая-то, - пробурчал про себя командир разведгруппы.
В мозгу Николая вновь протаял чей то пытливый взгляд.
Через час к месту находки прибыл командир разведроты майор Семенов.
***
«Совершенно секретно. В штаб главнокомандующего 1-м Прибалтийским фронтом генерал-полковника Черняховского от командира 1-й разведроты 17 армии майора Семенова.
Донесение:
  «При продвижении вдоль озера Дресвяты, в районе поселения Шашкес, разведывательная группа натолкнулась на невидимый прозрачный барьер неизвестного происхождения. Вероятнее всего данный барьер является генерированным защитным полем. За пределы поля перемещение людей и оружия невозможно. Автоматный и минометный огонь ущерба данному заграждению не приносит. Прошу срочно направить в расположение группы специалиста по неопознанным явлениям и физика-аналитика. Координаты группы….»
***
Леонид Аркадьевич Малахов, неизменный начальник отдела расследований неопознанных явлений 17 армии 1-го Прибалтийского фронта, наверно уже десятый раз перечитывал донесение  Семенова, но на ум так  и не приходило никакого объяснения тому факту, который был изложен в данной шифровке. В голове просто не укладывалось, что немцам удалось генерировать защитное поле, да еще в такой полной секретности, в то время, когда десятки наших разведчиков работали практически во всех крупных подразделениях Вермахта. О данных разработках в штаб дивизии не поступало даже и намека. Советские ученые, несколько лет пытавшиеся создать что-либо подобное, потерпели полную неудачу и отказались от такого рода экспериментов до наступления благоприятного момента.
Зазвонил телефон. Леонид Аркадьевич нехотя снял трубку, но тут же    вскочил по стойке смирно, услышав хриплый, мембранный голос командующего фронтом.
- Слушаю, товарищ генерал-полковник.
- Полковник Малахов, Леонид Аркадьевич?
Одно уже то, что командующий фронтом позвонил лично, да еще назвал Малахова по имени и отчеству, не сулило ему ничего хорошего. Леонид Аркадьевич напрягся, вдавил в ухо телефонную трубку и срывающимся голосом отрапортовал:
- Так точно товарищ генерал-полковник.
- Что можешь доложить по поводу этого пресловутого барьера на озере Дресвяты? Комиссар Сергеев предполагает, что это просто необычная броня, установленная немцами для того, чтобы сбить нас с толку. Группа физиков уже больше часа копается у этого, так сказать «забора». Что удалось выяснить, удалось ли проникнуть сквозь эту преграду?
- Товарищ генерал-полковник, на данный момент информации недостаточно, чтобы сделать хоть какие-то выводы. Я еще лично объект не обследовал, так как был занят вопросами организации доставки ученых на полуостров. По донесению старшего группы Семенова, ученые по-прежнему не могут проникнуть за это заграждение. Данное поле абсолютно прозрачно, но тот факт, что это именно какое-то силовое поле, а не материал, говорит то, что вдоль прозрачного колпака раз в две-три минуты проскакивает извилистая ярко-белая линия какой-то энергии. Мы работаем, товарищ генерал-полковник. Я буду лично информировать комиссара Сергеева каждый час о ходе проводимых мероприятий и их результатах. Через десять минут я убываю на объект в район озера.
- Хорошо товарищ Малахов, но только информировать вы будете меня лично  и каждые полчаса. Мы потеряли целые сутки на этом участке фронта из-за какого-то непонятного науке явления. Наступление должно продолжиться не позднее 8-00 часов утра завтрашнего дня. Действуйте полковник.
В трубке раздались гудки отбоя. Малахов с облегчением вздохнул и налил себе крепкого чая из видавшего виды и прошедшего с ним все военные годы чайника. Терпкий вкус и приятный аромат трофейного чая немного успокоили взбунтовавшиеся нервы, но расслабляться было некогда, надо бежать на «объект», раскапывать его «суть». Ученые действительно никак не могут определить происхождение данного поля. Что же это может быть. Броня? Такой крепости стекло? Или действительно защитное поле? Невероятно!
Леонид Аркадьевич набрал номер переносного телефонного пункта 1 разведроты и, услышав голос связиста, попросил подойти к телефону командира группы.
- Семенов, что там у тебя происходит на данный момент? Мне только что звонил сам командующий. Требует, чтобы я ему докладывал о ходе расследования каждые полчаса . Представляешь, вместо работы мне придется теперь висеть на телефоне, черт бы побрал этот барьер. Хуже того, Черняховский намерен продолжить наступление армии на этом участке фронта уже к 8-00 часам завтрашнего дня. Ну и как ты думаешь, что будет с нами, если мы не вскроем это силовое поле. Взрывать пробовали?
- Пробовали, товарищ полковник.  Как об стенку горох. Стоим на одном месте, докладывать пока нечего. Подъезжайте, мы вас ждем.
Малахов на ходу накинул, пропахшую пороховыми газами и потом, шинель и выскочил на окраину хутора, где располагался подчиненный ему еще с 41 года автомобильный взвод. Многие машины уже давно вышли из строя, некоторые требовали капитального ремонта, но его личная боевая  «Эмка» была всегда в исправном состоянии, ибо другого и не могло быть. Малахов очень требовательно относился к работе механиков, чуть ли не ежедневно сам инспектировал результаты их деятельности и требовал, чтобы машина была в исправном состоянии, а так же заправлена до полного горлышка в любое время дня и ночи.
Равномерно урча стареньким мотором, машина уносила Малахова на окраину, практически уже освобожденной от немцев, Литвы. Свежий ветерок трепал выпавшие из-под фуражки волосы, нежно ласкал сосновым ароматом обветренную за зиму кожу. Не хотелось ни о чем думать, на уставшую голову наваливались волнами воспоминания о семье. Как они там? Почему так долго не пишут? Не голодают ли, цела ли еще их квартира после стольких налетов на Москву немецкой авиации. Леонид Аркадьевич усилием воли отбросил воспоминания в сторону и заставил себя сконцентрироваться на решении одной единственной задачи – любыми силами ликвидировать причину, в полном смысле слова, стеной вставшую на пути победно наступающей 17 армии. Он прекрасно осознавал и давал себе полный отчет в том, что если они не выполнят эту работу до утра, то комиссар 17 армии, полковник Сергеев, не пожалеет своей изощренной изобретательности при решении вопроса о наказании спецгруппы. Он уже давно точил зуб на Малахова из-за того, что тот находился под постоянной опекой самого Черняховского.
Машина затормозила возле накренившегося на правый бок маленького домика, стоявшего на самом берегу озера. Наверно по весне, во время сильных разливов, этот домик затапливало паводковыми водами, но сейчас, в летнее время, он просто изумительно вписывался в ландшафт Литовской природы, гармонировал со старыми соснами, наклонившими свои, местами поседевшие, ветви к самым берегам озера Дресвяты. Было бы очень здорово махнуть сюда на недельку, половить жирную плотву – подумалось Малахову.
Из-за деревьев показался Алеша Смирнов. Малахов знал его с самого начала войны. Когда генерал-полковник Черняховский поручил ему формирование особой группы, Малахов вспомнил про молодого лейтенанта Смирнова, командующего в то время разведвзводом  217 мотострелкового полка и проявившего незаурядную смекалку в ходе выполнения операции по захвату штаба 11 танковой дивизии Вермахта. Леонид Аркадьевич вызвал Алексея на собеседование и долго пытался объяснить ему, какие задачи им придется решать вместе, если Смирнов согласиться возглавить спецгруппу подчиненного Малахову подразделения по расследованию неопознанных явлений. Но у парня был еще ветер в голове, желание проявлять героизм, вести за собой в атаку бойцов, гоняться за фрицами и никак уж не торчать в тылу, расследуя никому не понятные события. Через три недели Смирнов сдался, не столько под натиском Малахова, сколько побоявшись посулов полковника Сергеева отправить его под трибунал в случае отказа работать в спецотряде. Вот уже три года они вместе. И не разу Малахов не пожалел, что взял к себе этого парня. Смирнов и  еще Семенов, командир разведроты – составляли основной костяк Малаховского спецподразделения. Смелые, находчивые, расчетливые – они постоянно стремились к самосовершенству, не упуская случая похвалиться друг перед другом о приобретении новых навыков и умений. Славные все же у меня парни в подразделении – подумал Малахов, краешком глаза отмечая, что несколько десятков солдат мастерят огромную лестницу, пытаясь, видимо, перебраться, или взобраться на силовой забор верхом.
- Алексей, что еще вы там выдумали? Грохнутся пацаны, костей не соберут. Лучше попробуйте перебросить груз на веревке на ту сторону, если таковая вообще существует.
- Да пробовали, товарищ полковник. Добросить до верха барьера не можем, вот и пробуем подняться чуть выше. Семенов с моим взводом копает под эту стену, уже метров на шесть углубился. Такое впечатление, что стена смещается понемногу во внутреннюю сторону, как бы закругляется. Леонид Аркадьевич, а может это поле имеет форму шара?
- Все может быть, Алексей. Давай-ка, собери ко мне всех командиров групп и старших от ученых, послушаем мнение каждого, определим порядок  наших действий на ближайшее время. Действуй, а я пока обойду этот «объект» вдоль его границы, пощупаю, так сказать, своим внутренним «Я».
- Товарищ полковник, возьмите с собой моего адъютанта, на всякий случай.
- Какой там всякий случай. Смирнов, опять ты перестраховываешься. Ну ладно, давай своего Егорова. Пусть догоняет, я пошел вниз, к полуострову.
Рядовой Егоров догнал Малахова у самого полуострова, резко вдававшегося в темно-синие воды озера. Со стороны казалось, что это вовсе не полуостров, а огромный корабль пытающийся пришвартоваться к берегу, но его удерживают на одном месте могучие волны, отбрасывающие и отбрасывающие его в пучину озера. И только когда подходишь к перешейку, становиться четко видно, что это сильно изогнутый серп с имеющимся в середине возвышением где-то на три-четыре метра над уровнем воды.


***
Стенки силового поля действительно были абсолютно прозрачны по всему периметру, который удалось обойти Малахову за десять минут. Ничего необычного увидеть так и не удалось, Даше тех искрящихся линий, о которых докладывал Семенов. Надо было возвращаться, собирать экспертов, делать хоть какие-то выводы и докладывать командующему фронтом. Там опозданий с докладами не любят.
За самодельным столом уже сидели четверо командиров групп и два физика-аналитика, раскладывающих на столешнице какие-то рисунки и листки с графиками и цифрами. Малахов еще раз пожалел, что так и не окончил до войны институт и, к сожалению, физика и на сегодняшний день для него оставалась темным лесом. Одна интуиция, но ее не всегда хватало для того, чтобы разобраться в том, в чем порой не могли разобраться и сами ученые мужи.
При появлении Малахова группа поднялась и приняла положение «смирно». Тот махнул рукой, приглашая всех занять свои места, и бросил взгляд на Семенова.
- Семенов, докладывай первый. Только прошу кратко и по существу. Это касается всех. Через десять минут я должен доложить командующему фронтом о своих соображениях.
- Товарищи офицеры, в течение десяти часов мы обследовали непонятный для нас непроходимый барьер. Что я могу отметить. На барьер случайно наткнулось отделение разведки под командованием лейтенанта Свиридова, когда осуществляло рейд в тыл окопавшейся на полуострове немецкой артиллерийской батареи. Понятно, что первоначально ребята испытали шок, ни как не могли понять, что происходит. Тычутся лбом в преграду, которую не видно, и ни с места. Доложили мне по рации. Я доложил по инстанции, послал депешу командующему и принялся ощупывать стену со всех сторон. Пытались обойти стену вкруговую. Она тоже идет по кругу и создается такое ощущение, что берет полуостров в кольцо. Пройти барьер так и не удалось. Если исходить из того, что завтра утром армия продолжит свое наступление в сторону Латвии, то, скорее всего, придется двигаться вокруг озера и прилегающего к нему болота. Через полуостров, как предполагалось ранее, не пройти. Данный факт надо признать и, наверно, уже сейчас доложить в штаб армии о вынужденном удлинении маршрута наступления. Пусть штабные стратеги думают, как лучше провести танки, не утопив их в болоте. Определить верх стены не удалось, глубину на которую она уходит в землю – тоже. Если признать, что стена имеет форму круга или шара, то приблизительный диаметр ее составляет около двух километров, но именно эти километры и не дают нам возможности провести наши войска скрытно через белорусские болота. Сразу за полуостровом начинаются топи и тянутся примерно километров на двадцать-двадцать пять. Пытались стрелять в стену из всех видов имеющегося в нашем распоряжении стрелкового оружия, подрывали тридцатью килограммами взрывчатки, подкапывали на глубину более шести метров. Все тщетно, проходов нет, одним словом – стена.
Над ухом Малахова затрещал телефон. Трубку снял Смирнов, но тут же передал ее Малахову.
- Леонид Аркадьевич, это полковник Сергеев, спрашивает вас.
Малахов нехотя взял трубку, но постарался на людях не выказывать своего отвращения, которое питал к Сергееву.
- Полковник Малахов слушает.
- Малахов, ты понимаешь, что срывается наступление армии на вашем направлении. Вы что там, не можете взорвать к чертовой матери эту стенку. Я приказываю уничтожить ее любой ценой в течение часа. Как мы потащим танки и тяжелую артиллерию по болотам, или прикажете из-за вас отложить наступление?
- Товарищ полковник, мы делаем все возможное что от нас зависит, но, к сожалению, на этом участке мы столкнулись с таким явлением, которое нам просто-напросто не подчиняется. Что это такое мы понять до сих пор не можем. Ученые пытаются разгадать этот феномен….
- К черту ваши гадания на кофейной гуще, полковник! Действуйте при помощи взрывчатки. Если надо, мы направим вам на помощь бомбардировщики Агейкина. Даю вам еще час, через час доложите об исполнении. Феномен, ети вашу мать.
Сергеев бросил трубку. Малахов поежился, пытаясь тут же прогнать из головы угрозы комиссара, но они никак не хотели уходить из-под сознания, застряв там колючками репейника, и цеплялись за мозг, раздражая и приводя в ярость. Помолчав минуту, Леонид Аркадьевич все же не удержался и выругался в адрес Сергеева.
- Продолжай Семенов.
- Да что продолжать. У меня в целом пусто. Может, что дельного ученые скажут?
- Да, докладывать генералу действительно пока нечего. Ну что там у вас товарищи физики?
Поднялся невысокого роста, коренастый, с полностью лысым черепом физик-аналитик Прохоров. Здесь он выполнял роль старшего группы, но сам в течении нескольких часов не отходил от силового поля, наблюдая за приборами и координируя действия других ученых.
- Товарищи офицеры. К сожалению и мы не можем порадовать вас какими-то новостями. Все что мы умеем и все чем мы владеем, было применено для изучения данного поля. Локализовать мы его в настоящее время не в состоянии. Не знаю, необходимо ли приводить здесь научные термины, наверно они будут вам не совсем понятны, не в обиду господам военным, но ни один из приборов не показал абсолютно никаких отклонений от нормы. Судя по нашим приборам – перед нами ничего не существует. Пусто. Приборы просто ничего не видят. Данное поле абсолютно неизвестного происхождения и я глубоко сомневаюсь, что такое поле вообще возможно генерировать при помощи имеющихся на планете Земля технических средств. За один день  невозможно изучить и муху, а тут просто фантастика. Это действительно феноменальное явление, с которым не встречалось человечество за всю эпоху своего существования. Если командование армии и фронтом позволят нам более тщательно, а главное в более длительные сроки позаниматься с этим «объектом», то может быть нам что-то и удастся сделать для разгадки данной головоломки.
- Спасибо Юрий Львович. К сожалению, у меня больше нет времени выслушивать ваши мнения, необходимо сделать звонок в штаб фронта. Боюсь, в пылу успешного наступления нашему командованию будет не до расследования каких-то феноменов. Сейчас главное это победа и для этой цели важно одно – открытые подходы к противнику. А мы с вами мешаем действиям многих тысяч людей, желающих добыть эту самую победу. Прошу всех продолжить изучение «объекта» до моих особых распоряжений. Спасибо за информацию.
***
Разговаривать с Черняховским всегда было очень трудно, особенно когда его действия или его планы ограничивались непредвиденными ситуациями. Именно такой непредвиденной ситуацией стало присутствие неопознанного защитного поля на намеченном пути продвижения 17 армии. Как объяснить генералу, что необходимо менять стратегический план переброски войск? Он конечно разумный человек и всегда прислушивался к мнению отдела по расследованию неопознанных явлений, но здесь речь идет об отмене уже давно разработанного плана атаки. Малахов набрал номер штаба.
- Товарищ генерал-полковник, докладывает полковник Малахов, отдел особых расследований.
- Слушаю тебя Малахов, только не говори, что надо менять план действий.
- Товарищ командующий, вы всегда как в воду смотрите.
- Не в воду, Сергеев трещит на ухо, что вы не в состоянии что-либо сделать.
- Так точно, не можем. И наверно не сможем. Ученые разводят руками. Диаметр «объекта» не менее двух километров и как раз перекрывает зону переброски танков и артиллерии.
- Не утешил полковник. Что хотят физики?
- Физики как всегда просят времени.
- А вот времени у нас с тобой полковник и нет. Сворачивай группу и уводи всех людей в расположение штаба армии. Проинструктируй всех до единого о полном молчании по поводу увиденного. Подготовь полный отчет и проконтролируй, чтобы каждый дал расписку особистам о неразглашении тайны. Даст бог, вернемся после наступления, разгадаем вашу загадку, если она действительно имеет большое значение для науки.
- Имеет, товарищ генерал-полковник.
- Ладно, все. Уводи людей. Противник движется в сторону полуострова, скорее всего, попытается форсировать озеро в брод в районе вашей аномалии. Возможно, будем бомбить, полковник.
- Товарищ командующий, Юрий Федорович, позвольте остаться на «объекте» моей группе. Мы прочешем всю округу, прощупаем по всем направлениям, а вдруг все же есть вход в эту  сферу. Вы же сами говорили, чтобы я вам докладывал каждые полчаса.
- Малахов, мне слишком дороги твои люди. Я то же думал, что стоит повозиться с этой сферой, но ситуация выходит из-под контроля. Противник взбешен своим поражением под Брасловом и рвется к Даугавпилсу. И вообще, полковник, когда это ты научился обсуждать приказы вышестоящего начальства? Хочешь, чтобы я тебя передал на растерзание Сергееву? Знаю, что он тебя недолюбливает.  Ну ладно, шучу-шучу. Уводи людей Леонид Аркадьевич, бог с ним с полем, надо пока с фрицами рассчитаться за землю нашу.
- Слушаюсь, товарищ генерал-полковник.
Малахов еще долго держал телефонную трубку в руках, размышляя над словами Черняховского. Бомбить? Такая аномалия появляется раз в тысячелетие, а мы бомбить. Что же делать. Людей конечно надо уводить, тут ничего не попишешь. Остаться самому, под предлогом осуществления контроля за «Объектом»? Кто разрешит? Никто. Генералу не перечат. Черт побери, появился, может быть единственный в жизни шанс, сделать не просто какое-то, а вероятнее всего, глобальное открытие и на тебе – война.
Леонид Аркадьевич вызвал к себе Семенова и, больше не колеблясь ни минуты, отдал приказ о полной эвакуации людей с места расследования.

2.
Две танковые армии генерал-майора Врубеля прорывались сквозь шквальный огонь советских орудий в район перешейка на Литовском берегу озера Дресвяты. План гитлеровского генерала читался сразу и не имел никаких подводных камней, так как деваться ему было просто некуда. Несколько русских армий окружили немецкую группировку войск в районе города Браслова, и прижала врага к непроходимым белорусским болотам.  Единственное место, где Врубель мог вырваться из окружения, это тот самый перешеек, на котором Малахов исследовал защитное силовое поле.
Немцы упорно двигались в сторону озера, несли огромные потери, но огрызались так яростно, что советским войскам никак не удавалось хоть на минуту приостановить их наступление. Это была агония раненого зверя, пытающегося любым способом пробраться  в свою берлогу и, этот зверь наверно уже догадывался, что сделать это у него не получится. Но инстинкт самосохранения гнал его вперед, толкал на стволы советских орудий, заставлял прятаться и вилять, но кровавый след, оставляемый миллионами ран, позволял охотникам легко вычислить и уничтожить зверя.
Прекрасно зная, что от правого берега до полуострова, уже прекрасно видимого в бинокль, идет сплошной полосой песчаная отмель, генерал-майор Врубель отдал приказ своим войскам спускать танки и орудия к воде. Впереди двигался небольшой вездеход с группой солдат, сидящих прямо на борту машины. Они выполняли роль впередсмотрящих и протаривали по воде невидимую дорогу. Орудийный огонь со стороны позиций советских войск усиливался, но Врубель все же надеялся в сгустившихся сумерках проскочить перешеек и спрятаться в густом сосновом бору, расположенном вдоль всего побережья. Людей он уже не жалел, не видел в этом ни какого смысла. Цель только одна – прорваться в лес, не попав при этом в полосу болот.
***
Такое упорство немцев доставляло массу хлопот армиям Черняховского. Юрий Федорович сконцентрировал в районе городка Дукштас несколько авиационных полков и уже готовился пустить их в дело, но сомнения по поводу того, что бомбежка может уничтожить найденный феноменальный барьер, удерживало его от отдания такого приказа. Как всегда неожиданно раздался звонок. Генерал поднял трубку. Его скулы мгновенно вытянулись, левая рука самопроизвольно прижалась к генеральскому лампасу, и он услышал сквозь канонаду разрывающихся снарядов всегда тихий, на пределе шепота, голос Сталина.
- Товарищ Черняховский?
- Так точно товарищ верховный главнокомандующий.
- Почему до сих пор на вашем фронте не обеспечено полное превосходство над противником? Мне докладывают, что вы не решаетесь нанести бомбовый удар по группировке Врубеля.
За одну секунду в голове Черняховского пролетело столько вариантов ответа Сталину, что, в конце концов, он уже и сам не знал, что тому ответить. Затянулась секундная пауза.
- Почему молчите, генерал? Вам нечего мне доложить?
- Товарищ верховный главнокомандующий, в соответствии с моим планом действий, я собираюсь нанести воздушный удар по силам противника в тот момент, когда он попытается форсировать брод и выйти на перешеек в районе хутора Шашкес. В этот момент противник будет наиболее уязвлен. Вывести технику из воды на берег ему просто не удастся, а другого пути у него нет, кругом болота.
-  Надеюсь, генерал, вы правильно выбрали стратегию своего наступления. Для нас сегодня очень важно освободить народы Прибалтики от немецко-фашисткого гнета. Я лично контролирую наступление наших войск на Прибалтийском направлении  и прошу вас, к восьми часам утра, доложить мне об изменениях обстановки на вверенных вам участка сражения.
Никаких сомнений больше не осталось в голове боевого генерала и уже через десять минут, в районе озера Висагинос, прозвучали первые разрывы многотонных бомб.
***
Танковые армии Врубеля попали в такую мясорубку, что  мир показался им с овчинку. Шарахаясь из стороны в сторону, часть немецких подразделений увязла в иловых отложениях озера, часть забуксовала у берега при попытке выгнать технику из воды.  Передовые силы уперлись в обнаруженное нашими разведчиками силовое поле и в панике, побросав оружие и технику, бросились врассыпную, сотнями погибая под шквальным огнем советских войск.
Лишь группе солдат, осуществлявших разведку отмели и натолкнувшихся на неизвестную невидимую преграду, удалось миновать огненную завесу и вернуться в тыл своих войск, расположенный на берегу озера в небольшом березовом лесу. Именно там находился командующий танковыми армиями генерал-майор Врубель. Не надеясь на успешный прорыв своих войск, он вынашивал план под прикрытием темноты незамеченным проскочить вдоль берега озера в противоположную полуострову сторону, где его должна была ждать моторная лодка. Доклад передового поста поверг Врубеля в полное недоумение.
- Вы что несете? Какой еще невидимый барьер? Вы в своем уме, Шлецер? Вы болван…
- Так точно, мой генерал, пока еще в своем уме. Я лично ползал вдоль этого проклятого барьера. Он существует в полной реальности, только вот как русским удалось его построить мне совершенно не понятно. Просто фантастика какая-то. Эта чертова бомбежка не дала нам возможности получше осмотреться на местности и, так сказать, руками прощупать это заграждение. Но то, что перегорожен весь перешеек – это факт. Проскочить там точно не удастся. Наши если еще и не погибли под ливнем осколков, то погибнут там в ближайшие двадцать минут. Русские устроили нам настоящий ад.
- К черту твои выдумки, Шлецер. Собирай все остатки своей группы и готовься срочно двигаться назад в сторону Браслова.
- Но там же русские!
- Да, русские. Но в пяти километрах отсюда меня ждет двухмоторный катер. Места хватит только на троих, поэтому никто этого знать не должен. Люди нам нужны только для того, чтобы прорваться к месту дислокации катера. Потом пустишь их в расход, если доживут до этого момента.
- Усвоил, господин генерал. Прикажете выполнять?
- Действуй, Шлецер, действуй.
Под прикрытием вечерних сумерек, остатку немецкой армии, в количестве трех человек, удалось незамеченными пробраться к ожидающему их катеру и бесследно раствориться в густом, клубами поднимающимся от вод озера, тумане.


***
Озеро встало на дыбы от разрывов тысяч снарядов и бомб. Если бы это было не массовое убийство, пусть даже и кровного врага, то это было бы великолепное зрелище. Авиаторы и артиллеристы старались на славу. Перешеек просто пропал из виду, когда над ним взвились вверх миллионы тонн воды, песка и грязи. Жгучие фонтаны рвали землю в куски, заливая открывшиеся раны кипящей водой. Пар и дым окутали весь правый берег озера и медленно поползли, обнимая друг друга, вдоль прилегающего леса к кромке бездонных болот, будто приглашая всех последовать за ними в преисподнюю природы. Через десять минут к этому потрясающему зрелищу и невообразимому грохоту добавился полноправный партнер – лесной пожар. Лес горел так, словно его залили толстым слоем напалма и беспрестанно накачивали туда кислород. Это было последним, что увидели остатки танковой немецкой армии, пытавшейся выйти из окружения.
***
Через полчаса обстрел закончился. Единичные снаряды еще разрывали наступившую тишину, но эта тишина давила на уши не меньше чем канонадный грохот. Эффект от бомбардировки оказался потрясающим, но абсолютно противоположный тому, которого хотело достичь командование 1-го Прибалтийского фронта. Немецкая танковая группировка Врубеля была уничтожена полностью, но вместе с ней с лица земли пропал и полуостров, являвшийся единственной короткой дорогой через прилегающие к озеру болота.
Уже никто не вспоминал о вставшем на их пути необычном силовом поле, никто даже не удосужился проверить, осталось ли оно там, где было обнаружено. Огромные группировки советских войск, лавины военной техники, сметающим все на своем пути потоком, двинулись на встречу врагу, еще прочно укрепившемуся в Европе.
В штаб 1-го Прибалтийского фронта улетела единственная депеша от полковника Малахова, в которой он докладывал о загадочном исчезновении полуострова, которого не должно было случиться при обстреле. Но реакции в штабе не последовало, все списали на бомбежку.
Ровно в 8-00 часов Сталину было доложено о выполнении поставленной перед фронтом задачи.

Часть 2.  Появление.
***
Вселенная многогранна. Кто знает, сколько тайн хранят мириады звезд, кто ведает их судьбу, кто возьмется предсказать их будущее. Вселенная огромна. Она заполняет собой все кругом, окутывает нас со всех сторон, позволяет нам сосуществовать вместе с ней. Она дает нам право жить. Но только ли нам? Одни ли мы в этом необъятном пространстве черного космоса? Ждать ли нам гостей? Кого ждать - друзей или врагов, собратьев по разуму или существ, жаждущих мирового господства? Вы готовы к этому или вас гложут сомнения?   
***
Уже несколько веков на территории нынешней Литвы ходят легенды среди местного населения о гигантском красном змее, упавшем с неба на границе болот и песков и оставившем о себе память в виде прекрасного озера. Оно было огромно и требовалось очень много времени, чтобы переплыть это озера с одного берега на другой. Долгое время никто не селился на его берегах, опасаясь, что однажды красный змей очнется от своей спячки и поднимется со дна для того, чтобы продолжить свое шествие по миру. Но тогда не будет спасения никому – ни роду людскому, ни роду звериному. С годами эта легенда утратила свою пугающую сущность и, постепенно, берег озера заполнили небольшие белорусские селения и литовские хутора. Закипела жизнь. И лишь на самом стыке болот и песков, где в синие воды озера серпом уходила узкая коса, стоял один единственный хутор. Когда-то стоял. Но сколько помнят люди – там были всегда лишь развалины старинных деревянных построек и прекрасный сад.
***
Миллион лет… Невероятно огромное количество времени для человеческой цивилизации. Но разве можно сравнивать ничтожную продолжительность жизни человека с невообразимыми просторами вселенной, с бесконечной историей развития космоса… Наверно это сравнение будет выглядеть просто смешно!