С чего это вдруг - не могу я понять...

С чего это вдруг - не могу я понять,
Что - трезвые люди, что - пьяницы,
Глотают стихи, как вино, и опять
К бокалам поэзии тянутся.
Чтецов развелось на Руси - точно блох -
Смоленские, Курские, Брянские...
С эстрады творения разных эпох
Звучат, как романсы цыганские.
Звучат переводы со всех языков -
С испанского, с хинди, с мордовского,
И классики наши - обоих веков,
От Пушкина до Маяковского.
Звенит, благородно припудренный стих.
Чтецы без отказа работают,
Тревожат покойников,
Ну, а живых
Читают они с неохотою.
Пускай на здоровье живут и цветут,
И в небе поэзии кружатся...
А выйдут ли в классики?
Даст Бог, помрут -
Тогда их талант обнаружится.
Чтоб штиля высокого не растерять,
Не кинуть бы сорного семени,
В программы, покамест, их рано включать -
Они не проверены временем.

А рядом живёт настоящий поэт,
В нём - русская сила и хватка.
В стихих его звона трескучего нет,
Они - не кишмиш и не патока.
В них то, что сегодня мне спать не даёт,
В них каждая строчка кусается.
В них каждое слово огнём обдаёт
И штопором в сердце вонзается.
И вот, оттого, - не читают его
С эстрады соколики ясные:
"- Прочтёшь, а тебя - за рукав и - того...
Нет, мёртвых читать безопаснее!"
Для снобов, старух и лирических дев,
В трёхярусном зале, под люстрами,
Во фраке выводит арстист нараспев
Поэмы времён заратустровых.
А где-то, куда протолкнёшься едва,
Где жадно застыла студентов братва,
Читает Поэт, засучив рукава.
Себя самого он читает.
И он на Смоленских - чихает.
Горячие строки его - не для них.
Рассветом рождённый пружинистый стих
Бросает он в сумрак московский
Отчаянно. Как  Маяковский.

                1969г.