Хотя старались

Мне страшно слышать отрицанье
из уст Поэта всей Земли.
Не заслужил я порицанья.
Вы объявить-то не смогли,
хотя старались, без сомненья,
талант поставить мне в вину,
что помню каждое мгновенье,
что составляет старину.

Ходил я косогором счастья
и слушал песни древних птиц.
О! сколько было в них участья,
и сколько промелькнуло лиц.
И даже в дождик с листопадом
встречался я с печалью лет,
где грусть в серебряном окладе,
увидев, записал Поэт.
Она сквозной сердечной раной
в стихах безвестности болит.
Поэт во всём какой-то странный
не плачет вроде бы, скулит.

И нет покоя в этой жизни –
слова все просятся на лист.
Но нет признания в Отчизне.
Не потому ли, как артист,
выходит искренний на сцену,
поёт и говорит слова.
Порой несёт он ахинею
да так, что кругом голова
от мыслей мелкого пошиба.
В них нет масштабности веков.
Не застрахован от ошибок,
что гениальны, без оков
немыслимых ещё запретов
на гениальные стихи
живых пока ещё Поэтов,
к которым власти все глухи.

Стихи не жизнь, но отраженье
не в водной глади, а в Душе.
Победа в них иль пораженье
не столь существенно уже.