Високосие Раздумье 11

 Юрий Медных
    11
  Раздумье

     Философия
Она во всех науках – прима   
Как прародительница их:
Зовет к природе – рассуждать,
У всех народов многодетна;
Она так логикой сильна,
Что выдает нам силлогизмы –
В них: истина как на ладони,
Хоть где же истина живет?
Покорен ей любой предмет:
Зачем он есть и чем силен;
Союз наук дает потомство,
А управляет всем – она,
Собой пронизывая все –
Дитя ума, она – бессмертна.

      Невинность
Четыре невинности в жизни я знаю:
Невинность ребенка, что в войны играет,
Девичью невинность, которая есть –
Ее непорочность и гордость, и честь,
И матери доброй святую невинность,
Готовой за нас на любую повинность,
Невинность мужчины, поднявшего меч,
Чтоб эти невинности миру сберечь

       Высоты   
Лучистей звездный хор в селе,
Чем в городе: узоры высей
Мерцают много веселей
В потемки, чем в рекламный бисер.
Я с отрочества увлечен
Блужданьем в звездном океане:
Неужто разума ключом
Лишь мы владеем в Мирозданье?
Настанет ли желанный час –
Жить, в Космос разумом лучась!

         Свобода   
Разошлись, и я уж как в пустыне:
На орбите жизни – господин,
Но без женской ласки сердце стынет –
Никому не нужный  Аладдин:
О свободу эту спотыкаюсь,
Рассыпая время по земле,
Да на черта мне она – такая:
Без любви, заботы о семье.

       Старик   
Будто седой примеряя парик,
Встретясь, мы тешились: здравствуй, «старик»;
Стать не терпелось солиднее нам,
Как в первый раз закурить – пацанам,
Хоть и наслышаны, что никотин
Будет подтачивать нас до седин;
Мы повзрослели, и сердце велит
Меньше в проказах себя веселить;
Череп прическу уже испарил,
А на орбите еще б попарить;
И, хороводу годов вопреки,
Ярко бодримся: как жизнь? – мужики.

       Рубеж
Мы очень жаждали чудес
На смене двух тысячелетий,
Но их не дал ни Бог, ни бес –
По-прежнему коптим и светим;
Все так же вертится Земля;
Но объявляет дед Мороз,
Что жизнь продолжу не с «нуля»,
А тем – что на сердце принес.

      Потоп   
Сутки небо громыхало:
Видно, праведников мало –
Мы забыли божье Слово,
Лишь горазды есть да пить,
И творцу придется снова
Нас за это утопить.

    Рукопожатие   
Брат умер: суетой гоним,
Я не успел проститься с ним,
И по причине этой он,   
Чтоб я на свете не плошал,
Заботливо входил в мой сон,
Пока мне руку ни пожал:
С тех пор сквозь жизни суету
С ним, как с Вергилием, иду.

        Земля   
Меня плетьми невзгод ласкали,
Чтоб правду я осознавал,
Как тыл луны в небесной шали,
Пока никто там не бывал;
Вот и хочу увидеть дали,
Идя сквозь жизни карнавал,
А век сражает наповал.
Земли богатства умножая,
О том в заботе голова,
Что далеко нам с ней до рая.

     Урод   
Мне родители дали
Оголенные нервы,
Точно провод под током,
Что на тысячи вольт,
А на сердце забыли
Дать из ребер решетку,
Да и черепом-шлемом
Мой не стиснули мозг,
Дали зрения столько,
Что незримое вижу,
А Вселенную чутко
Слышу всем естеством.
Поглядели: о, ужас! –
Я уродливей монстра
По привычным их меркам.
…Вот бы пару найти.

     Пыльца
Незримым слоем крылья покрывая,
Она дарует бабочке полет;
Хранима ею хрупкая кривая
И нашего движения вперед;
Земля косынкой газовой озона
Нас бережет от пламенной любви
Бушующего солнечного лона,
Чтоб в белой мы не плавали крови;
Вот – две пыльцы, коснись, и их не станет,
И смерть накроет нас своей хламидой,
Но хватит с нас погибшей Атлантиды
И в мировом, и в микроокеане.
И мы еще не варвары, пока
Шитьем культур пронизаны века.

    Материализация
Из синеватой пустоты
Сгущаться надо мною стали
Пары и облачной вуалью
Росли в просторах высоты;
С земли, завороженным глазом
Любуюсь тканями из газа,
Что словно милые друг к другу,
Спешат по синеве упругой –
Так в проявляющем растворе
Слежу явление узоров,
Ведь плотной плотью облачен,
Ее лишь видеть обречен.

     Комета
В шлейфе газа туманном
Из времен Иоанна
Вновь зависла комета,
Точно в Грозного лета –
Ведь потомки Иуды
Вновь усобицы смуту
Замесили в России,
Сесть по вотчинам силясь –
Так страстей океан
Расплескал Иоанн.

         *** 
За то судьбу благодарю,
Что, как царицы появленье,
Кометы лицезрел движенье
По нашему календарю;
Открыта гением Галлея,
Она по звездной галерее
Стремится к солнцу – алтарю,
И любопытсвом к ней горю,
Как прежде страхом  суеверным
Горели предки, веря в скверну;
А мы так с нечистью дружны,
Что и кометы не страшны.

        В небе
Погружаюсь в небо,
Выйдя за порог:
Предназначен мне он –
Голубой восторг;
И плыву неспешно
В свежей глубине
И  в потоке пеших,  –
С ним наедине;
Утреннее чудо –
Жизни благодать! –
Не всегда же буду
Этим обладать.

     Врачевание   
В квартире, что дала деревня мне,
Лечу раствором язвы на стене;
Здесь и морщины трещин – от досад,
Что ползал часто едкий самосад,
Следы от драк под винный перегар;
От печки развалившейся  – угар;
Слезятся грязью окна при дожде,
Что рам вторых не отыскать нигде –
Страдала от бесхозности изба,
И с нею нас теперь свела судьба;
И, беженец в поруганной стране,
Лечу раствором язвы на стене.

        Оплодотворение
Туман, расшиньганно клубясь,
Как ткани «газовое» пламя,
Творит с Землей и Небом связь,
Ее целуя облаками –
Свершилось таинство любви –
Теперь уж дело – за людьми.

     Времена
Походкою натруженной
Идет народ нагруженный:
Кто – сумками, кто – санками,
Кто – важными осанками,
Кто – под руку с подругою,
Все – времена поругивая.

     Подарки   
Охотно рельсы, в две руки,
Меня с утра уводят в лето,
Где ждут меня сибиряки,
Уже теплом дождей согреты:
Массив малины – алорот,
Черемуха же – черноглаза,
Погреться вылез гриб, как крот,
И на руки ему бы сразу,
А груздь запрятался – найди,
Он любит телеса попарить.
Питаюсь от земной груди:
И пищу, и тепло мне дарит.

        ***
Позабыв святое право,
Что мне дал великий боже:
Путь – налево и направо,
И, нося на шее крест,
Создаю крушений треск;
Да лукавой волей беса,
Чту свои лишь интересы;
А  чтоб мне не очертеть,
К черту слать бы всех чертей.

       Мера   
      акро
Соли  судьбы краюшку в меру –
Она приятнее тогда;
Лежат кристаллики, как перлы –
От них приятнее еда,
Но если их насыпать густо –
Отрава – в мере все искусство.

    Узкоколейка
Курсом: с Запада в Рассвет,            
Лайнер, силы не жалей-ка:
За тобой – узкоколейкой
От турбин протянут след;
Может, завтра с ней освоясь,
В небесах помчится поезд
Курсом: с Запада в Рассвет.

     Идеи       
На планете нашей юной,
Нас господь учил
В мире жить с природой рунной;
К Истине ключи
Передал он Моисею,
А потом в Христе –
Верным быть его Идее,
Чтимой во кресте.
А насколько верно это,
Спорит по сей день
Наша бренная планета,
В войнах поседев.

     Молитва   
Во храме бога, как в тумане,
Во избежанье вечной тьмы,
В мистическом самодурмане
Молюсь о вечности – взаймы;
Недолговечное созданье,
Не ведая, что будет впредь,
Хочу молитвою заране
Себя и в Карме оберечь;
Затем и липну к монолиту
Толпы, творя свою молитву
О мелких чаяньях души,
Хоть мне дана всевышним воля:
Не рвать плевелы с жизни поля
А по законам божьим жить.

     Обойдусь   
При недуге смущает бес:
Отодвинуть сомнений вес,
Жизни пользуясь круговертью –
Нет эдемов потусторонних;
И тоскуя, в груди стучит
Сердце в ребра – аж дрожь в ладонях.
Но напомнил Спаситель мне:
Страхи на руку сатане
В наших душах, в ущерб вселенной –
Встрепенулся я: нет уж, бес,
Обойдусь я с Христом и без
Пропаганды твоей растленной.

        Сказки   
Помню страну повечернего детства:
С тятей надрав для игрушек лучин,
Сядем у печки, и выйдут погреться
Тятины сказки, с жуттинкой к ночи;
Так вечера пролетали, как тени:
Ужас и радость на сердце – до слез;
Образы сказочных хитросплетений –
Много от тяти их к нам набралось!
Жизнь пролетела, как с горки салазки:
Тятя состарился, матушка – с ним.
И обесцветились тятины сказки,
Значит, придумывать надо самим;
Печки изжиты – сажусь к батарее,
Внучек, прижавшись, сопит у плеча –
И поцелуем, и вымыслом грею,
Грею, покуда часы мне стучат.

      Работа   
Стрелой в просторе голубом
Несется лайнер в море света,
А белый след за ним – хвостом,
Как рукотворная комета;
И взгляда мне не отвести
От сказки века наяву
В ее стремительном пути,
Ведь с нею об руку живу;
Корабль в высоте рокочет,
А разум наш опять хлопочет
О новых сферах бытия;
А летчикам в том самолете
Не до красот, они – в работе,
А ей залюбовался я.

     Порфира   
Стройна  фигура  «Ориона»,
А «Ковш» Полярную звезду
Хранит недвижною на троне,
В зените «Лебедя» найду,
А «дубль w – Кассиопеи»
К нему улыбкой пламенеет;
Венера – в голубом чепце;
Марс – с краской битвы на лице;
Сатурн – герой любовной лиры –
Богата у земли порфира.

      Вижу
По детству, в дымке времени,
Несла из лета в лето
Нас школьная планета
Во взрослые миры,
И мы подросшим племенем
Окрепли, раскустились;
Потом – в матерой силе;
И вот, уже – стары.
Но вижу прежней школу:
В ней –  Таньку Раньшакову
В объятиях – игры.

   Преображение
Колобком скатилось солнце
У Лисицы-лета с носа;
Под просевшим мутным небом
Лес поспешно золотеет –
Он готовит щедрый откуп
Для Полярной Королевы.

    Осенняя пурга    
Под хмурящимся куполом небес,
По воле охладевшего Эола
Пургою листья полонили лес,
И каждый кувыркалистей другого;
Под этот золотой их полонез
Мне трудно о грибы не спотыкаться,
Да я и рад с листвой покувыркаться
Среди метаморфозовых чудес:
Быть может, их парадом увлекаясь,
До детства своего докувыркаюсь.

     Разница
Каждый слог, звучок и паузу
Выверяю, точно кляузу:
Нет ли в них случайной фальши,
Ведь распухнуть может дальше;
Их ласкает графоман,
С ними у него – роман.

        Чудеса
Когда уедет цирк? –
Фальшивейшее чудо,
Обманов яркий цикл,
Как звон пустой посуды;
А в каждом звуке – ложь,
А в каждом чуде – фокус,
Чтоб мы под смеха дождь
Могли ушами хлопать;
Все цирковое чудо –
Парад обманоблуда,
А в чудесах – Христос
Нам откровенья нес.

      Связь
Для осеннего набега
Табунятся облака,
А под ними в стадном беге
Копны прячутся в стога,
Чтобы город века тайны,
Расщепляя, раскружил,
И деревня новой сталью
Заменять могла гужи.

     Мели         
Нарядил сентябрь землю
В позументы инея;
Как планета утром дремлет,
Смотрит небо синее;
Теплоход при встрече с мелью
Очень забеседился:
Расставаться сил нет  – медлит,
Что ему соседи все…
Чайка ходит без находок
Берегом остуженным:
Нет уже среди отходов
Завтраков и ужинов;
Только крылья сентября
Реют, с ветром говоря.

      ***            
Небо шьют сверхзвуковые
Самолеты-белошвеи
Серебром по голубому –
Симпатические нити.
Облака плывут по сини,
Точно Санникова земли,
И фигуры изменяя,
И на сини исчезая,
Ведь не могут белошвеи
Облака приштопать к небу,
А оно прекрасно – в белом
Платье их – по голубому.
 
     Золотое         
Октябрь в ветреной затее
Ерошит золото листвы
И сам при этом золотеет,
В шуршанье с ног до головы;
Прозолоченные аллеи
Золотошелестом полны,
А рощи, нарядясь в ливреи,
Поют под звоном синевы,
В моей груди восторг рождая:
Прекрасна осень золотая!

       Девальвация               
Плачет, ветрено раздетый,
Золотой слезою лес,
Что обильная монета,
Падая, теряет вес;
Но в замену – серебро
С неба стелется ковром;
Так и мы в своей культуре
Девальвируемя, халтуря.

    Золото      
Сегодня в осенней России
Купается золотом в синей
Бездонности наших небес
Зажженный прохладою лес,
И взглядом на кроны сияя,
Их золото в песни вплавляю,
Надеюсь, что, как за окном,
Не станет сусальным оно.

      Двоение
Бог и черт в душе теснятся,
А душе блаженства снятся,
Что навеки изгнан черт,
И лишь господу – почет;
Но советует мне фото,
Чтоб для большего комфорта
Я взглянул на негатив,
Все сомненья победив:
Белый – я! На пленке – черный;
Я – един!  двоенья – к черту!
 
      Свет
Жизнью высветило душу
До последних закоулков,
Но надежд своих не рушу –
До любимой доаукать,
Чтобы в ней раскрылась тайна,
Что дана ей мирозданьем,
Ведь не зря же в сердце – трепет,
Точно первых листьев лепет,
И не зря же – нежен свет
От нее, как в цвете лет.
 
 Падение в материализм
Мне творцом даны высоты,
Из которых разум соткан,
Но, рассорившись с творцом,
Существую – в грязь лицом,
Где и фаллос, и иони
От грязи животной – в стоне,
А ведь символами были
Наших творческих всесилий.

        Рассвет
Ясно вижу Россию
На великом подъеме,
Хоть сегодня сверзились
На идейном изломе;
Мы прошли сквозь раздоры
Мелкокняжьих усобиц,
Сквозь монголопозоры
Нашей статью особой;
Через пламя агрессий,
Жуть сословных репрессий,
Чтоб на будущем троне
Быть в достойной короне.