Ромео и Ромео третий отрывок

R & R

« R. M. & R. K. »

( Жанр: П о э т и ч е с к и й  - Я о й )


РОМЕО  и   РОМЕО


Действие четвёртое.

Следующая глава посвящена романтической свадьбе влюблённых юношей, которая, в конце концов, всё же состоялась.
Однако дальнейшие события стали развиваться стремительно и самым непредсказуемым образом. По своему накалу и печальным последствиям  они превзошли все самые мрачные ожидания. Но, кто-то сказал, что надежда  умирает последней…

Автор:

Весь день Монтелли прибывал на взводе,
как будто рваная колком струна.
На площадь он пришел, как и условились,
в тревожном нетерпение стал ожидать гонца.

И вот Кормилица по лестнице взошла,
прилично опоздав - такая тучная бедняга.
Вся словно ёлка, в модной мишуре убранства,
устав нести на необъятном теле платье.
Но, с явным подтверждением в делах.
Издалека решила начинать чуть отдышавшись:

Кормилица:

«Ох, я на пекле этом словно в печке пирожок,
а ты меня вопросами буравишь.
Терпенье ждать ответа, нет, сынок? -
Вот, это минус твой, неуважение к старшим.

И что задумали, не знаю право,
однако слушай следующее, парень:
Тебе записка от него помялась больно только.
Теперь держи его батистовый платок
и даже поцелуй в две щеки сразу – чмок, чмок.
По-моему я не забыла и рассказала тебе всё»

Автор:

И ровно через час предстал Ромео
пред входом в низенькую келью.
Там пробыл долго в тесноте сырой,
решив, что сразу без утайки только правду
поведает, не обходя углов, нюансы.

Отец Флоренцо долго слушал, порицая
в отчаянье, качая головой,
но разумом все больше понимая
что, случай сей серьёзный и не трёп.

Как через призму усмотрел преграды к жизни -
он слишком долго жил в немой глуши,
чтоб не заметить силуэты клиньев
над беззащитностью неопытной души.

Отец Флоренцо:

«Что будет с ними, если так их бросить,
враз снисхождения лишив и помощи?»

Автор:

Обряд назначен был назавтра тот.
Ромео, окрылённый  со сверхскоростью
на площадь устремился со всех ног -
к Кормилице, уснувшей непристойно.

Как бесконечна ночь от эха расстояний,
в них безграничность запредельного нытья,
когда орущая проекция сознанья
сливает Инь с ним, растворяясь в Ян.

Как извернувшись на стальной подушке,
нащупываешь с трепетной мольбой
платочек мокрый скомканной игрушки,
от запаха его, хмелея через стон.

И он не спит ты, точно это знаешь -
соитие движений в унисон.
Вот, наконец, спасением спускаясь,
предутренний туман, унял костёр.

Действие пятое. Свадьба.

Развалины зияют романтично
собою, подпирая небеса
вопросы катехизиса в куплетах
в памфлетах жаворонков в назиданиях.

Над головами, над душистыми венками
кружится шмель, вальсируя с пчелой.
Дух полевых цветов природного сияния,
в событие добавил серебро.

Всю волю в этот раз собрал Флоренцо,
ведь он и так от лона отлучён.
Отшельник под печатью ложной ереси,
оправдан всё же в суете мирской.

И так же слово нёс он, как и прежде,
как те, кто верил без сомнения в канон.
Альтернатив, которые давно, нигде, никак не ищут
под крышей парадигмы и основ.

Те и другие строго судят человека,
но единицы всёж встают, наперекор
пытаясь сохранить в нас каждом светоч,
не разлучить подобие с Творцом.

Итак, свершился брак, что назван однополым
с обрядом символизма двух сторон.
В стремлении наивном к образцам и нормам,
За право доказать свою любовь.

Действие шестое.

Здесь рассказывается о жестокой дуэли, которая приводит к преждевременной гибели члена семьи Капулли. Но, перед этим, в спровоцированном Тибадом поединке умирает самый близкий друг Ромео Монтелли, его верный Меркурио. Чтобы сохранить честь рода и отомстить за гибель друга, Монтелли  догоняет удирающего врага и вступает с ним в смертельную схватку. В те страшные мгновения он меньше всего думает о непоправимых последствиях всего происходящего.

Автор:

Кончался день преддверием к закланию.
Монтелли праздно время, проводя с друзьями,
как прежде оставался зачинщиком забав -
Церкурио, всё это время в думах прибывал.

На все его расспросы друг, прежде откровенный
отвечал весьма витиевато, поверхностно скользя
упреки, отвергал, и фразами шаблонно прикрываясь
внезапным отчужденьем поражал.

Кто ж знал, что выльется из этого абзаца,
где приоткроется кипящий чрев мерил.
Разлом исподнего с избытком раскалённой лавы -
вулкан проснулся,неминуем взрыв.

Под вечер группой стали мирно расходиться.
Церкурио с Ромео и ещё одним дружком
избрали путь короткий, через рынок,
меж позабытой зеленью и пазлами ларьков.

Обняв мгновенно разомлевшего строптивца
Ромео, вдруг, цепляя глазом, блик
заметил тень на амальгаме выхода,
на трафарете кружевных стропил.
Их окружили плотно, все пути отрезав.

Рибад:

«Ромео, лютый враг мой, ты ли это?
Тогда ответ передо мной немедленно держи!
В столь поздний час идёшь совсем один -
без свиты и защиты, эко…

Прошу прощения, а кто крадется следом?
Ах, посмотрите, посмотрите-ка,
в фальшивых шкурах псевдо человечьих -
я сразу всех щенков узнал твоих:

Такие жалкие прислуги гордой мамки -
от смеха лопнуть можно надорвавшись.
Вот тот, что сзади - явно сучка провокатор,
другой напыщенный кабель лохматый.
Ату, ату их, братцы!»

Автор:

Церкурио, казалось, этих оскорблений ждал,
мгновенно желчью ртутной наполняясь,
чтоб возбудить шкалу внутри себя
едва прикрытой формуляром воспитания.

Он вспыхнул сразу, как осенняя скирда
к ней словно пламя поднесли не спички даже.
В глазах взметнулась стая воронья,
Ромео же повел себя иначе.

Средь них восстал всех усмирить, пытаясь,
словами мудрыми всё в шутку обращал.
Один хотел убрать скопленье негатива, смрада,
да понапрасну было всё уже тогда.

Церкурио:

«Ромео, как смешон сейчас ты, брат мой!
Меня весь уикенд сегодня удивлял,
вихляешь перед ними словно краля…»

Автор:

Вскричал и выхватил заточенный кинжал
встал в стойку хищника, в оскале озираясь.

Церкурио:

«Рибад, ты звал сюда собаку?
Что ж посмотри, на клич шакала гончая пришла»

Ромео Монтелли:

«Нет, нет, Церкурио, прошу тебя не надо!
Ну, почему тебе я раньше не сказал,
что нынче нет причин для наших распрей -
друзья забудем ссоры, вот моя рука,
пусть будет мир теперь всегда меж нами…»

Церкурио:
(внезапно вскрикнул)

«А…»

Автор:

Ведь, в этот миг Рибад исподтишка
нанес ему смертельное касанье.

  Рибад:

«Ромео, ты мира хочешь между нами,
лелея давний и нелепый шанс -
к благочестивой жизни шайку призывая?
Ответ таков мой будет - никогда!»

Автор:

Еще с улыбкой примиренья в хрупкой фазе,
что на его устах застыла маской
так с нею на колени пал Монтелли
пред другом  ставшим сразу безучастным.

Ромео Монтелли:

«Церкурио, актер ты от природы классный, знаю,
пустует сцена главного театра без тебя.
Вставай немедленно сегодня что-то явно,
талантом превзошел ты сам себя,
и честно говоря, я испугался…»

 Автор:

Полями зрения он всё же подмечал,
как бросились бежать с арены сразу же
участники событий с жимом заячьим.
Но, до конца надеясь, верить не желал,
что вот, теперь, случилось самое ужасное,
когда он от любви совсем ослаб.

Сильнее заполняясь глиной вязкой,
как лентой липкою, широкою с ладонь, 
тревога с подавляющим пристрастием
на руку наползала, как питон -
Ромео вспомнил запах скотобоен.

Ромео Монтелли:

«Церкурио, ты ранен славный друг мой!
Что сделал мерзкий изувер с тобою?
Ведь, это лишь царапина не более…»

Церкурио:

«О, да, всего лишь лезвием заточки под ребро
и прямо в печень там вошел –
так пустячок элементарная заноза,
сейчас немного полежу, затем с тобой пойдём.
За чистоту в глазах всегда был восхищен тобою,
за это видно молодым умру! Постой же...» -

Автор:

Позвал его Церкурио весь, заливаясь кровью.
К себе, вдруг, сильно притянув, продолжил:

Церкурио:

«Ромео, знай, что я ценил тебя ещё,
не только как единственного друга -
я был в тебя как женщина влюблён.
Не говори ни слова, только слушай.

Так ревновал тебя ко всем кокеткам света
с претензией к тому, что прикасался к ним,
когда был девой легковерной, опьянен и одержим,
но как боялся я признаться тебе в этом,
вспугнуть и оттолкнуть, став вдруг чужим.
Теперь отвешу правду красной меркой -
прощай же и прости, но вспоминай таким»

 Автор:

Закрыл глаза и, улыбаясь, тут же умер...
С минуты этой сознание Ромео меркло,
спасенье разумом покинуло его,
себя, не помня, бросился искать Рибада
и видит рок тогда, увы, нашел.

Настиг его у самых городских окраин
и оголив саднящий неостывший нож
пред ним предстал совсем уже неадекватным
на запредельной мести яровой.

Ромео Монтелли:

«Рибад, постой, ты оказался жалким трусом!
Теперь стремглав от самого себя бежишь?
Поступком вероломным и с таким бездушьем
из книги судеб вырвал лучший лист,
но постоянный чтец остался ещё жить.

А знаешь, каким он славным парнем был?
И благороднейшим владея духом,
не мог обидеть понапрасну и пичуги -
при этом заводилой неуёмным слыл
в компаниях шумливых всей округи.

Теперь он там, на выселках, за нас двоих
в невольном нетерпенье ждёт тягучем.
Зовёт ватаги полнить сумеречных,
скучает явно без врагов и друга.
Давай же поторопимся мы к парню,
блицкриг фантомов массой, пополняя.

Посмел вмешаться грубо в график кармы?
Так что же гнев Фортуны избегаешь явный!
Не хуже шлюхи иль бессовестного вора
юлишь кривыми траекториями.

Хозяин пса, как ты назвал меня хранить зароки,
и до конца оставшись человеком долга -
не свыкнется с несправедливостью такой.
Тянуть  за хвост, не отомстив за подлость,
не сможет, помня ежечасно долг свой.

Сразись со мной в бою на равных стоя –
пусть неподкупный суд решит все наши споры
карать, иль пощадить таких героев.
Ты не настолько мелок, готовься к бою!»

Автор:

Короткий раунд, тесный круг сомкнулся.
Удар, ещё удар, за ним последовал отпор
и вот надсадно с плазмою Церкурио
в Рибада вникли, кожу, мышцы распоров.

Ромео Монтелли:

«Ещё кто на меня  всей сворой шалой?
Один я против всех, к борьбе опять готов!»

Автор:

Вскричал Ромео, обезумев нападавшим,
но где-то свистнули с осиным тралом
ночные стражники порядков и уставов,
на дальних подступах их выдали огни.

Голоса из толпы:

«Сюда идёт слепой закон, опасность -
спешит к нам вездесущая управа!»

Автор:

Все разом бросились в ночи скрываться,
плутая по извилистым спиралям.
Ромео же, хмельного, кто-то тайно
из доброхотов прихватил с собой.

Так улица свершила виртуозно драму,
закрылся занавес, оркестр умолк.
Один актер лежать остался безучастно -
Рибад, сыгравший гениально эпилог.

Действие седьмое.

После этого случая в городе между двумя могущественными кланами и их союзниками вспыхнула теперь уже ничем не прикрытая вражда.
Тем временем в Замке Капулеев…

Кормилица:

«Ромео, печаль на род и дом наш опустилась снова –
Рибад, сегодня нас покинул навсегда,какое горе!
Сейчас внесли его искромсанное тело,
у трона, положив такого бледного...

В разборках уличных лютует снова смерть.
И знаешь, кто говорят, его убил?
Не догадаешься вовек –
тот юный и приличный господин
ему вчера ещё я весточку носила,
не человеком оказался подлым змеем!

О, если б знала я тогда,
какой он прячет под улыбкой клык,
сама бы поясом вот этим задушила - в тот же миг.

Рибад, дитя моё...
Всё горло заполонило стоном,
в груди расщелина щимит злословьем,
а сердце раздирает когтем в клочья.
Я помню вместе вас с всегда кормила,
тебя направо аккуратно положу,
его головкою хорошенькой напротив»

Ромео Капулли:

«Так кто ты говоришь, его убил
один из младших сыновей Монтелли?
О нет, такового ведь не может быть -
тебе Кормилица я в первый раз не верю!

Иль дразнят нас в грошовом камеди
шуты продажных, жутких подземелий,
нарочно ненависть, взрастив на почве серной,
жонглируя мозгами, словно кеглями.

Не лги мне, заклинаю, умоляю,
ещё раз имя повтори мне, уточняя -
Так как зовут того, кто заколол Рибада?»

Кормилица:

«Преступника я принадлежность точно знаю
все, верно, говорю и подчеркну, пожалуй,
что даже с метриками ваша запись совпадает -
его зовут Ромео, к сожалению так же.
Судьбы насмешка явная какая -
Война забросит вновь свои арканы!»

   Ромео Капулли:

«Кормилица, ступай же вниз, к Рибаду,
в час скорби я хочу один побыть и, кстати,
визитами не беспокой меня впредь частыми.
Мне нынче нужно одному побыть -
ведь всё теперь,увы, напрасно!»

  Кормилица:

«Как скажешь мой осиротевший мальчик.
Защиты, где покровов рода нашего?
Пойду смиренно общей хворью заражаться
родителей твоих поддерживать с участием.

Чтоб в бденьях тягостной осады
из вереницы дней ненастных
поддержать всех членов прайда слабого»

Ромео Капулли (оставшись один):

«Падение можно ль угадать спонтанно?
Мгновение всего назад, буквально,
перипетии жизни радугой казались.

Два  розовых Фламинго в кувырках
взлетали, счастьем вместе наслаждаясь.
И вот теперь пинать ногами собственную страсть -
презрев навек тебя в себе, в её начале!

Как с ампутацией мимикрии
плодящихся извне проблем,
внутри сполна покрыться гнилью,
укрыв абсцесс, усугубить процесс.

Чтоб раз за разом, спотыкаясь
любить убийцу продолжать всё зная -
к чему тогда держать обет молчанья?

Пусть он немедленно передо мной предстанет!
И вспоминает, каясь в оправдание.
Качаясь неваляшкой без вчерашней власти
скуля в ошейнике как перед казнью страшной 
и сочиняет дальше свои сказки.

Ведь из судилища для нас
одна дорога в штольню шахт
вот выход, данный окончательно,
он добровольно выбран нами был»