Маленькие радости большого человека - 2

                Светлой памяти архимандрита Антония 



  Дед вставал рано,невзирая на ночные приступы астмы и бдения над книгами.
Под стеной в углу кровати лежал старый моржовый клык,- привезённый когда-то из мест заключения. Дед по утрам бережно перепелёнывал эту ценность белой тряпочкой.
Говорить об этом времени не любил,отшучивался.

  Как только я заканчивала причёсывать его пушистые,совершенно белые волосы и бороду,улучал момент и по-шкодному быстро взлохмачивал голову рукой...
- Тебе что - трудно ещё раз причесать? Не хочешь быть мне родной матерью!
И ногой зафутболивал ботинок далеко под кровать. Ползу на четвереньках,достаю,обуваю,снова причёсываю,ворчу:
- Тоже мне - Карлсон! Волосы помыли,сырые - вот вылезут - будешь,как твои крутые,под зеков косимые...
- Что баба,что - кошка! Ты моих самых несчастных детей не обижай,их и так никто не любит!
А я - сирота детдомовский...
И тут - слёзы - крупные,стекали по бороде.
Вытираю,целую руки,жалею...
А дед,изловчившись,схватит за косу,придавит её к колену локтем больной руки,а другой - хватает палку - и меня по спине!
Больно очень! А обидно - того больше - до слёз!

А потом - как ни в чём ни бывало :
- Не реви,а то нос распухнет. Смотри,вот зеркало кругленькое тебе подарю,глаза-то совсем,как у меня,взрослая стала,становишься похожа на меня...
- Это с чего? Деда,ты забыл,что я - не родная?

Лучше б я смолчала! Опять - слёзы градом:
- Как так ты могла сказать - не родная?
Совсем обезумела!
Господи,Ты слышал эту хамку?
Сегодня за это одна будешь петь все запевы на преждеосвященной!

Наплакавшись,нажелевши друг друга,одеваемся,идём к литургии...

И потом,стоя на коленях у солеи,пою: "Да исправится молитва моя..." и чувствую,как сердце наполняется чем-то мягким,тёплым... Будто наступающий день несёт радость - такую большую,что вдыхаешь её до боли в груди,а она так велика,что не вместить.