Довела...

Проживал в избушке ветхой,
Можно так сказать, старик.
Но зато к работе всякой
Он ведь с измальства привык.

Мог столярничать, малярить,
Мог и крышу починить.
Но случилось, что случилось:
Тот старик стал крепко пить.

То с "друзьями" - алкашами,
А потом вовсем один.
На работу уж ни шагу -
Сам себе ведь господин.

Дни летели и недели.
Всё шумело в голове.
На дворе уж птицы пели,
Вон по лавочкам сидели
Вечерами. Но не все.

- Где же, бабы, наш Евсеич?
Давно что-то не видать.
- Ох, беда, коли не в курсе :
Стал Евсеич пропадать...

- Что такое?
- Да такое: крепко стал он выпивать.

От него и Василиса съехала,
Махнув рукой.

Вот такое, бабы, лихо.
Помните, а был какой...

Бабы горестно вздохнули,
Вспоминая про своих.
Губит водка человека.
Даже, может, и двоих.

Спился вовсе: нет квартиры,
Нет жены, работы нет.
И Евсеичу не милым
Стал вобще весь белый свет.

Как одумался, подался
Он в деревню, вырос где.
Но и тут над ним смеялся
Бес. Деревня где?!

Покосилася избёнка.
Домик просто в землю врос.
Ни души, ни собачонки...
Где народец? Вот вопрос.

Поселился.
Руки помнят, как рубанком управлять.
И в избёнке всё наладил:
Эко диво, твою мать...

Так он с радости ругнулся,
Что не тянет выпивать.
Ничего - ведь не загнулся.
Снова будет начинать!