Засугробился город, завязнув в метелях

Засугробился город,  завязнув в метелях.
От ветров задыхаясь,  в белесых постелях,
Он надеется вспомнить уютность в истоме
Мягких впадин перинных  и мыслей  о доме.
О далеком забытом, со множеством комнат.
Шумной кухней транзитной,  что запахи помнит
Сковородок  шкварчащих  удушливым чадом,
В пустых схватках у врат коммунального ада.
            Что бывало так  часто… Но хочется  вспомнить,
            Шум кипящего чана…  в звуках муз коридорных…
               
Засугробился город открывшись метелям,
В белоснежных холмах, словно в теплых постелях, 
Растревожились сны.  О прошедшем, не боле… 
Трудных днях, да  и легких,  и близких до боли,
Перешедших в другое уже многодомье.
В двор со множеством окон квартирного роя.
И с бензиновым чадом машинных вздыханий,
Детских звонких площадок...  В безличье бескрайнем.
                В столь безличном порою, что хочется вспомнить
                Шумный гул новостроек, в восторгах  бездомных …

Засугробился город в заснежье  навязшем, 
Ему хочется верить, как в сказке однажды   
Он почувствует гордость в величии новом.
Не известном давно уж, но… очень знакомом.
Он  почувствует силу в своем многогранье,
Он увидит Себя, как на первом свиданье
С удивленным Кремлем, Златоглавой державы.
Вспомнит силу в граните колонн величавых,
Вспомнит силу в стремлении прочерченных улиц,
В перекличке мостов, что как стрелки  сомкнулись 
В торжестве  тишины  в час безлунности  ночи,
В предречение святости дня и порочности.
И в заснежье, в сугробах, в метелях парящих 
Разукрасится новым своим, настоящим,   
Не безликим, вобравшем в безличие формы, 
А свободным, дарующем выход за нормы.
Засугробился город, застыл величаво
В ожидании дремлет в предвестии славы.
Дремлет годы… Но шпилями смело пронзает   
Синеву непростого, сурового края.
                Ждет любви, веры ждет, ждет ростков вдохновенья,
                Как февраль ждет весны, и ручья пробужденья.