Прогневил я, видно, Господа...

*  *  * 


Прогневил я, видно, Господа.
Да и как не прогневить?
Ноги сбив о землю досыта,
шёл я вброд и рвался плыть.
Не смирялся всё, упорствуя.
А вольно бы — сизым стать,
зоб набить пшеничной горсткою,
прогудеть про благодать.

А не то — прильнуть сучарою
к голенищу палача,
жить вовсю игрою старою -
рушить головы с плеча...
Да с башкою волкодавьею
и с метлою у седла
проскакать Святою — славь её,
чтоб себя пережила!

Только вслед дождю небесному,-
глубь любил я, а не прыть,
мнил я миру полутрезвому
«да» и «нет» не говорить.
Вот и взят по праву ржавою,
тёмно-бурою землёй,
пятернёй её шершавою
с фиолетовой змеёй...

Прогневил — секи по проседи,
отдери от кожи стих!
Но не мсти — не тронь, о Господи,
малых порослей моих! -
Сбереги мне чистолистное
теплокровное дитя,
ветродуями и свистами
в буерак меня сметя.

Плоть противится закланию.
Но в суде Твоем смолчу,
протяну в чернилах длани я
дознавателю-врачу.
И в утробе, и во гробе я
не мину твоих теснин.
Вот он я — Твоё подобие,
Господи! Земной Твой сын.