Ночь расступилась с оглядкой, осторожно,

Ночь  расступилась  с  оглядкой,  осторожно,
Позади  тоскливо  смыкалась  мгла,
По – звериному  чувствовал  кожей –
-Вот  оно,  царство  добра  и  зла.

Махровый  туман,  словно  весть  с  преисподней,
Вцепился  в  лицо,  угнетая  глаза,
Хаос  ветра – что  стон,  на  этапе  колодных,
Под  ноги  как  трудно  ложилась  земля,
В  дождливой  метели,  где  капли  во  тьме,
Рыдая,  бросались  в  холодные  травы,
Где  ночь  позабыла  о  чести  и  сне,
И  небо – что  речка  без  дна  и  оправы.

Но  ветер  устал  от  ночного  улова,
И  в  ножны  упрятал  поющие  сабли,
Крыльцо  из  тумана.  Губы  озябли,
Тепла  не  хватало  и  тихого  крова.

И  гибкие  руки  без  нуди  пролога,
И  чаши  упругих  и  жарких  грудей.   .   .
От  ветра  и  бездны,  что  там,  за  порогом,
Обняли  теплом  и  сиянием  свечей.

Обняли.  Я  замер,  сползала  тревога,
Как  жар  от  болезни,  слабей  и  бледней,
Как  знак,  что  сегодня  есть  помощь  от  Бога,
И  в  душу  не  выдавят – иди  и  убей.

Обняли  без  фальши  ненужного  слога,
Но  руки – что  жадность  рыбацких  сетей,
Всего  ничего  и  отчаянно  много,
От  царских  объятий  глазищ  как  судей.

Нависшее  пролилось,  чем  ожидали,
А  пальцы  забыли,  что  значит  покой.
Вновь  ветра  порывы  ночной  ужас  вязали,
И  ввинчивали  пешками  в  каторжный  строй.

Дай  мне  отогреться,  погибших  отплакать
В  единую  печаль  свести  невинность  жертв,
А  дальше  что?
Я  не  пытаюсь  жизнь  свою  упрятать,
На  время  спрятать  может  только  смерть.,