1944-1970гг

у Эмили времени внутри скопилось однозначно больше. когда Крис приехал из чужой и далёкой Польши в их солнечный штат Иллинойс, в их головах зазвучал этот незнакомый withe noise, перевернув всё их океаны вверх дном. у неё к тому времени был большой, залитый солнцем дом, затопленный западными закатами. в его же ладонях наивно-детские записки стигматами белеют и исчезают на утро. в помойке. они сидят молча, а глазами друг другу "спой-ка". ему через десят лет будет как ей сейчас, Крис в классе задерживается больше чем на час, сидит за последней партой и смотрет ей на ресницы, ( а потом, когда ночью не спиться, опять вспоминает), на пару локонов, что всегда выбиваются, выпадают, а она ему на выдохе, тихо "люди же не поймут". Крис из себя выдавливает задыхающееся "i could...", а Эмили выпроваживает его во двор, по двери сползает на холодный кафельный пол и долго смотрит на хвалёный западный красный закат. через неделю он уехал в соседний штат, о нём не было слышно почти целых шестнадцать лет. Эмили изредка узнавала, сколько стоит билет, но так и не решила "меня" и "его" соединить в тёплое "нас".
Крис вернулся тридцатилетним ровесником своих глаз, женат. когда он услышал имя Эмили, то был рад, действительно рад, пока ему не назвали её новый адрес.
на могильной плите красовался её тонкий абрис, надпись "1944-1970". он прошептал, что теперь на целых шесть лет старше той, что живёт /в нём/, что теперь это ему придётся ждать, пока она подрастёт. на лужах вокруг трескался последний тоненький лёд. Крис возвратится домой, к жене (она, как всегда, читает), тихонько напротив сядет и будет (почти не дыша) смотреть на её золотистые, выбивающиеся из пучка
пряди.