Сшито

Если не трогать чужих имен, чужеродных  лиц, барышень и особ из пустых светлиц; если не спускать всех коней с узды да с чужих знамен, - все пути судьбы лягут ниц. Если ты влюблен.

Нам бы не ползти, не скользить ужом, не протирать колен до царапин гладких и не играть ножом, грозя двум ниткам вен, лаская теплую рукоятку. А ты лишь куришь, ждешь, когда я вскрою веки, ни сват, ни брат, ни муж, - пародия калеки. Когда же ты поймешь, что жизнь – не «Мулен Руж», не двадцать децибел, не карта битой масти? Что, кроме всех проблем, и кроме нашей страсти есть отраженья луж, чьи зеркала не биты… Ах, да, все это «Чушь», конечно же, мы «квиты»… Забыть – и все дела. Уснуть на межсезонье, на плитах у дверей, в аэропортах будней. И что теперь  любовь – немытое бездонье, разменная монета глухих поводырей…

Если не касаться чужого «молча», не играться в куклы, а греться о чашку чая с тобой на кухне, искать улыбку в извечном оскале волчьем, слова из себя извлекая, корежа, корча, часы - уж давно за полночь…  То это, родной, увы, не любовь, а порча, тупая гордость с наглухо сшитым ртом. Я не умею ждать, ты не умеешь ползать, как не умел никто. Сломанным языком очень удобно врать, познав чужую кровать, меняя кольца и пальцы, сдавая себя постояльцам, пить, покорять этажи, играя на фондовой бирже, сдирая чужие афиши…

Но если ты больше, чем ближе, то мне без тебя не жить…