Бессильная ярость разрушает

ТЕЛЕИНТЕРВЬЮ
Ирина Медведева:



   http://www.lgz.ru/article/15415/

   Наш собеседник – детский клинический психолог. В историю нашей страны она войдёт наверняка и в качестве активного борца с ювенальной юстицией. Мы решили поговорить с Ириной Яковлевной о новом законе, о детях, о ТВ, которое она, впрочем, почти не смотрит. Хотя её недавнее появление в программе «Суд времени» вызвало множество уважительных и даже восторженных откликов. А это значит, что иногда что-то стоящее по телевизору показывают.

   - В том, что я не смотрю телевизор, нет демонстративности. Просто я работаю с детьми и знаю, как ТВ влияет на психику ребёнка. Вижу на экране какое-то непотребство и начинаю представлять, сколько сейчас детей это смотрит. Мне становится тошно! И начинает мучить бессильная ярость – самое разрушительное для человека чувство.

   – С точки зрения детского клинического психолога, как бы вы сформулировали ограничения, которыми должны руководствоваться телевизионщики?

   – Ещё на заре перестройки Наум Коржавин высказался так: «Запад болен «специализмом». Мне кажется, нельзя брать на вооружение принцип, когда по вопросу, понятному любому здравомыслящему человеку, обязательно назначается экспертиза. Когда требуют строгих определений, когда меряют линейкой расстояние от раздетого мужчины до раздетой женщины, чтобы понять – это ещё эротика или уже порнография. Такая экспертиза обычно проводится, чтобы непотребство разрешить – дескать, всё законно, «жёсткая», но ещё эротика. Поэтому я против строгих определений. Ведь на самом деле любая безграмотная деревенская старуха понимает, что вредно для ребёнка. Детям нельзя смотреть непристойности, это же ясно. Но какие фальшивые аргументы мы слышим от либерально ориентированной публики: значит, надо запретить Рубенса? Да чушь это всё – не реагирует ребёнок на Рубенса так, как он реагирует на телевизор. И все это прекрасно знают, но втягиваются в нарочно устроенный спор (кстати, это одна из самых популярных манипуляций сознанием – когда ведутся дискуссии по недискуссионным вопросам). Ребёнку нельзя показывать развороченные внутренности, оторванные руки и ноги. Нельзя – и всем это ясно, но почему-то идёт полемика, и кто-то из теленачальников вдруг говорит: ещё нету подтверждающих научных данных…

   – Государство находится в сложном положении, оно вынуждено оперировать категориями права. Если понятие «цензура» приравнено к мировому злу, необходимо регламентировать жизнь законодательством. Вот недавно вышел закон «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию».

   – Слава богу, хоть так. Закон ждали долгие годы, многие думцы насмерть стояли, чтобы его не пропустить. Закон давным-давно, 10;лет назад, был готов, его сто раз поправляли по требованию либерально настроенных депутатов, в результате чего он стал совсем беззубым. Но сейчас, я надеюсь, усилиями порядочных политиков, юристов, общественных деятелей туда внесли важные исправления… Это счастье, что в разных сферах жизни у нас появляются православные люди, которые понимают, где чёрное, а где белое… Народу задурили голову плюрализмом, толерантностью, поставили знак равенства между цензурой и ГУЛАГом, всё время пугают лагерями: «Вы хотите вернуться в ГУЛАГ?» Почему в ГУЛАГ, при чём тут ГУЛАГ?.. Конечно, ужасно, если человек за колючей проволокой, работает на лесоповале, ест баланду, но для верующего большой вопрос, что хуже – когда тело мучают или убивают душу… Мне кажется, что сегодня многие уже готовы жить в условиях зоны, лишь бы она была комфортна: пожалуйста, смотрите, как я живу, хоть в туалете ставьте камеры слежения, только не трогайте меня. Я не гиперболизирую, некоторые компании уже установили камеры в туалетах… А это не ГУЛАГ, когда к вам без спросу приходят какие-то тётки из органов опеки, открывают холодильник, платяной шкаф, проверяя, есть ли там апельсины и достаточно ли сезонных вещей? Разве ювенальная юстиция – это не лагерь?

   – Очень яркий телеперсонаж Павел Астахов, ведущий нескольких программ, стал уполномоченным по правам ребёнка. Ещё одна иллюстрация тезиса: «Ты есть, если существуешь в телевизоре»… Неужели главным фактором при назначении на такую важную должность стала узнаваемость, «медийность»? Как вы оцениваете деятельность Павла Астахова на посту уполномоченного?

   – Он пока не проявил себя явно. Как только вступил в должность, говорил, что руками и ногами за ювенальную юстицию, что он учился в Америке, где всё прекрасно поставлено, что надо наказывать родителей за каждый шлепок. Теперь он говорит иначе, недавно дал большое интервью журналу Московской патриархии – там прямо противоположные суждения. Я к нему подошла на одной конференции и предложила пообщаться в рамках передачи на радио «Радонеж», честно сказала, что о нём разные мнения в православной среде, что люди волнуются по поводу введения ювенальной юстиции. Он сказал, что его мама любит радио «Радонеж»… Но пока такой разговор с ним не состоялся, поспешных выводов делать не хочу, презумпция невиновности должна быть и у чиновников. По работе я сталкиваюсь со многими из них, в том числе и высокого ранга, и знаете – негодяев среди чиновников очень мало. Это утешает. Вообще подлость как устойчивое свойство личности присуще, скорее, душевнобольным людям, нормальному человеку не доставляет удовольствия творить зло. Если он это делает ситуационно из соображений эгоизма, его потом мучает совесть… Поэтому и с губернаторами можно говорить, и с чиновниками среднего звена, большинство из них просто иногда не ведают, что творят.

   – Всё чаще по телевизору можно увидеть сюжеты, в которых детей отбирают у малообеспеченных родителей. «Неблагополучной семьёй» становятся нормальные, обычные, но недостаточно богатые граждане России. В одном из репортажей журналист даже не удивился, что у многодетной матери-одиночки отобрали двух из четырёх детей из-за «плохих условий проживания»… Всё-таки ювенальная юстиция проникает в нашу жизнь?

   – Так называемая общественность очень поздно проснулась… У меня и моей коллеги, постоянного соавтора Татьяны Шишовой, ушло восемь лет, чтобы объяснить, каким злом является ювенальная юстиция. Под влиянием общественных настроений закон не приняли. Однако незаметно, по-тихому, появились поправки в старых законах. А наш народ изучать юридические документы не любит, это некая национально-культурная особенность – нам скучно читать о правах, скучно изучать статьи Конституции… И вот появляются какие-то странные формулировки о детях «в опасной ситуации». Мы сразу представляем себе ребёнка, оставленного в горящем доме, а оказывается, что ребёнок в опасной ситуации, когда мама получает мало денег. Или когда папа не пускает его в компанию наркоманов, ведь таким образом он «препятствует свободному выбору образа жизни». Мы всё время слышим клише: «ребёнок в опасной ситуации», «жестокое обращение с детьми». С такими формулировками и будут отбирать у нас детей. Потому что эти понятия не только извращены, но и расширены до абсурда: шлёпнуть, поставить в угол, повысить голос, отказать в покупке ненужной дорогой вещи, всё это – жестокое обращение. Даже если вы не обращали внимания на ребёнка какое-то время, потому что у вас были другие дела, – это тоже жестокое обращение… Что касается настоящих извергов, то для них есть соответствующие статьи в Уголовном кодексе, а значит, так называемые ювенальные технологии внедряются для обычных людей… Почему-то никто из правозащитников не задаётся вопросом: как можно, защищая детей, лишить их самого главного права – права на мать, на родителей?

   – Последняя история «жестокого обращения» была раскручена телевидением. Страшные картинки, леденящие душу подробности не оставляли сомнений, кто виноват в страданиях Глеба Агеева. Сделав рейтинг на «жестоком обращении», ТВ стало эксплуатировать тему несправедливо оболганных приёмных родителей.

   – Я очень хорошо знаю супругов Агеевых, это прекрасные люди. Когда я с ними познакомилась и изучила это дело, стало понятно, что они абсолютно невиновны. Хоть я и не юрист, моих скромных возможностей хватило, чтобы определить фальсификацию. И тогда я попросила помочь адвоката, которого очень уважаю, – Ларису Павлову. Она вначале колебалась, браться ли за такое громкое дело, по которому СМИ фактически уже до всякого суда вынесли свой вердикт. Но потом, когда ознакомилась с материалами, сердце её дрогнуло, она позвонила мне и сказала: «Враньё всё, от первого до последнего слова». И взялась Агеевых защищать.

   – ТВ постаралось, чтобы вина Ларисы Агеевой казалась очевидной.

   – Омерзительная история, но, как говорят православные, «это промыслительно», потому что раньше социально и экономически благополучные люди считали: ювенальная юстиция для бедных, для «маргиналов». Но история Агеевых показала: так же как и на Западе, это коснётся каждого, вторгнуться могут в любой дом, в любую семью. Материальное положение Агеевых обернулось в данном случае против них, ТВ ловко сыграло на чувствах «простых людей».. Но ничего, православных так просто не купишь – это, мол, богачи, так им и надо… Когда православная общественность узнала правду, за семью Агеевых стали переживать и молиться. Такую же помощь в кругу православных людей получила и Наташа Захарова, теперь о ней молятся как о Наталье во узах, она во французской тюрьме сейчас, её там несколько раз били по лицу, камеру не топят, но самое главное: она так и не знает, где её дочь.

   – Вопрос о Захаровой, как и ситуация со многими несчастными русскими женщинами, у которых заграничные власти отобрали детей, – это дело Астахова…

   – У меня такое впечатление, что он просто не может ничего сделать… Ювенальная система – практически параллельная власть в стране, этакий «правовой Ватикан», она никому не подчиняется. О Маше Захаровой-Уари просил Путин, просил Медведев, просил патриарх Алексий II, кто только не просил. Всего-то одну девочку просят отдать, а таких незаконно отобранных детей во Франции, по оценкам экспертов, около миллиона… Захарову лишили прав на ребёнка не за алкоголизм, не за «жестокое обращение», а за «удушающую материнскую любовь»…

   – Ярчайший пример ювенальной юстиции.

   – Я раньше не понимала, почему так грубо смеют обращаться с людьми, когда приходят проверить условия жизни ребёнка в семье? Почему детей не просто отнимают, а отнимают беспардонно? И только недавно сообразила: у кучки безумцев – так называемой мировой элиты – бред перенаселения, а потому каждый приумноживший население хотя бы на одного человека для них преступник. А если кто-то посмел увеличить количество жителей Земли на двух, трёх, шестерых, с ним надо обращаться как с матёрым рецидивистом.

   – Новый закон, защищающий детей от неблагоприятной информации, почему-то вступает в силу только с 1;сентября 2012;года.

   – Это очень обидно, но мне кажется, поскольку он уже утверждён, постепенно СМИ будут перестраиваться, заранее привыкать к этому закону… Может быть, самое страшное, самое жестокое – в информационном растлении, когда детей насильственно погружают в грязь. А ведь это самое главное, самое драгоценное свойство ребёнка – ангельская чистота. Именно чистоту и целомудрие пытаются отнять и делают это в рамках проекта глобализации. В гуманистический фантик глобализации завёрнут смертельный яд – глобальное растление людей.

   – ТВ и является главным инструментом глобализации?

   – Конечно. Хотя, знаете, я ведь всегда спрашиваю, когда ко мне приводят ребёнка на приём: «Что вы смотрите по телевизору, что смотрит ребёнок?» И всё чаще родители отвечают: «Мы вообще не смотрим телевизор». Я радуюсь этому, но не знаю, радуются ли те, кто телевидение делает. Кажется, их западные хозяева всё-таки что-то не просчитали, какие-то неправильные мерки сняли с наших людей, рассчитывали на совсем уж рептильный уровень…

   – Россия может переварить всё, даже глобализацию?

   – Да… Поначалу казалось, что люди сошли с ума, поглупели и окончательно пристрастились к газете «СПИДинфо», а потом я поняла, что эти процессы у многих людей не конечны, а промежуточны. Они попробовали яд – нечто показавшееся новым и интересным, – а потом выблевали его. И может, наше счастье, что в отличие от Запада, где этот яд прививался маленькими порциями, в течение очень долгого времени, уж с Возрождения точно, в нас его закачивали в срочном порядке. Да ещё лошадиными дозами, таким огромным бутафорским шприцем – как в цирке у клоунов. И организм не принял! Именно потому, что быстро и помногу.

   – Хитрее было бы, конечно, гомеопатическими дозами…

   – Им не терпелось, ведь она одержимая, эта мировая элита… Нужно вообще оставить ни к чему не приводящие пустые размышления об их мотивации, перестать искать человеческую логику в действиях сатанистов. Надо только понимать, что они беспощадны. Поэтому сопротивляться им следует изо всех сил. И не сомневаться в победе.

   Вопросы задавал Олег ПУХНАВЦЕВ