Жили были дед да баба

Дед проснулся на печи,
Ноги свесил, шарит
- Где опорки, давече
На приступку ставил?

Худерянное жильё –
Насквозь светит крыша.
Худерянное житьё-
Бабка худо слышит.

Что не скажешь, - ась, да ась
- Что ли ты оглохла?
- Вроде видела вчерась,
Ноне вижу плохо.

- Бес ушел из- под ребра,
Видно остарел я.
Ох, и были вечера,
Как ходил налево.

- Знатной, знатной был ходок!
- Ишь, ведь услыхала.
-Сколько я твоих порток
Перезашивала,

Когда ползал за забор
К Варьке, али к Маньке.
- Неуж помнишь до сих пор?
Старая, отстань- ко!

Ведь глуха стала совсем!
- Всё, что надо, слышу.
Небоись, теперь не съем,
Эвон, еле дышишь.

Ты теперь уж не ходок,
Лежишь кверху попкой.
Вон - де сыпется песок
На кажинну тропку.

- Да и ты ноне не та,
Где коса, где титки?
- Ах, ты стара срамота,
Поди за калитку.

Почеши о столб язык,
Больно вырос долгой.
(Дед сконфузился и сник)
Да вперед не щёлкай.

- Ладно, старая квашня,
Выйду на крылечко.
Чтой-то, бабка, у меня
Ёкнуло сердечко,

Стало легче на душе,
Ты прости, любя ведь
Я ворчу.
– Да я уже
Всё забыла. Память

Стала меньше волоска.
Всякого любила
Тебя старой дурака,
Всё давно простила.

Мы с тобой два голубка,
Али две вороны?
А от старости пока
Нету обороны.

Вместе шаем, не горим,
Уж дотлеем скоро.
- Дай-ко, бабка, посидим
Эвон у забора.

Ну-ко, Настя, обойму
Я тебя, как ране.
- Ох, Ванюша, дай прильну
Ко щеке губами.

Ох, колюча борода.
Да седа уж больно.
Эх, вы, годики – года,
Пожили довольно.