Из биографии. Целина

Когда осенними ночами
Подолгу не приходит сон,
Перед открытыми глазами
Ряды мелькают лиц, имён,

Тогда услужливая память
Какой-то малый эпизод,
Давно забытое с годами
Порой нежданно принесёт,

Затем стремительно и споро
Вдруг появляются на свет
Воспоминания, которым
Уже полсотни с лишним лет

Так и сегодня, тёмной ночью,
Когда погашены огни,
Опять увидел я воочью
Те замечательные дни,

Когда я грыз гранит науки,
Мне было только двадцать лет,
Казалось бы и карты в руки,
А впереди – лишь яркий свет

Тогда в Москве отпел, отпрыгал
Народов мира фестиваль,
Домой уехал, торопыга,
Повергнув девушек в печаль,

Оставив им народов разных
Цветных, как радуга, детей,
Раскосых, жёлтых, черномазых –
Подарки временных друзей…

Мы собирались «на картошку»,
На третий, «трудовой» семестр,
С собою брали миску, ложку,
На знаниях поставив крест

На время, когда вдруг узнали,
Что третий курс в степной Алтай
Поедет в солнечные дали
Сбирать обильный урожай

Тогда мы были на четвёртом,
На предпоследнем курсе, и,
Себя считая выше сортом,
Пошли качать права свои

Пред комитетом комсомола
И там добились, что одну
Десятку лиц мужского пола
Из нас, пошлют на целину

Теперь вы спросите: какая
Нужда погнала в этот край?
Быть может деньги? Поиск рая?
Иная жгучая печаль?

Большие деньги? Что ты, что ты…
Привёз тогда в мошне своей
За месяц каторжной работы
Я двести с небольшим рублей

В то время денежной купюры
Послевоенный образец
В ходу обменной процедуры
Нам подарил Родной Отец

Иосиф Сталин. За бутылку
С нас брали двадцать три рубля.
Выходит, десять штук «горилки»
За месяц заработал я?

Патриотизм? Да нет, едва ли…
На коммунизм, о чём печать
И вся общественность кричали
Нам было просто наплевать

В задорном молодом азарте
Из обжитых привычных стен
По всей страны обширной карте
Нас гнала жажда перемен,

Чтобы свои проверить силы,
Себя на деле испытать,
Со всем неистощимым пылом
Пытаться, пробовать, дерзать…
 
Простите тон нравоучений,
Велеречивый слог газет,
Но в старике взыграли тени
Уже давно прошедших лет

Москва-Товарная. Мы сели,
Теснясь, в заветный эшелон
И, взяв разгон, к далёкой цели
Повёз нас старенький вагон

Нам повезло. Мы не в теплушках,
В вагонах ехали, где нет
Дощатых нар, а есть подушка
И,- очень важно,- туалет

Нам не казалась жизнь корявой,
Нам не пришлось в степи стоять,
Чтоб парни – влево, девки – вправо
Бежать нужду свою справлять

Мы с Жоркой (друг) в пути лежали
Вверху, на третьих полках аж
И, свесив головы, взирали
На пробегающий пейзаж

Предвидя трудности вначале,
Дороги долгие часы,
Мы две буханки хлеба взяли
И три батона колбасы

Хоть колбаса была копчёной,
Но появился как-то вот
Вдруг совершенно не учтённый
Белесой плесени налёт,

Но мы её к концу недели,
Проснувшись рано по утру,
Обтёрли тряпочкой и съели –
Не пропадать же зря добру!..

Вагоны двигались, толкаясь,
Кричал надрывно паровоз,
Вот он, от дыма задыхаясь,
Нас через Волгу перевёз

Стоянка. Два часа привала.
Мы все к воде бежим гурьбой
И враз, не думая, с причала
Ныряем в Волгу головой

Скрипели тягостно вагоны,
Взбираясь ввысь, на перевал,
Пути, вокзалы, перегоны –
И позади уже Урал

Вот пройден Омск. Мы повернули
По новой линии, туда,
Где неоглядность карауля,
Лежит степная Кулунда

От Кулунды, как говорится,
Рукой подать в тот дальний край,
Где ждали нас поля пшеницы
И где лежал степной Алтай

Но вот приехали – Ребриха.
Остановился эшелон,
Мы наземь выпрыгнули лихо –
И только степь со всех сторон

Пути сошлись за горизонтом,
Вокзал, похожий на барак,
Стоят домишки к рельсам фронтом,
Десяток бегает собак,

Автомобильная дорога,
От пыли блеклая трава,
 Окрестность сера и убога,
И просто всё, как дважды два

В белесом небе солнце жарит,
И ни куста, ни деревца,
А у дороги в сонной мари
Стоит понурая овца…
 
Была на нас заявок кипа,
Пришли они со всех сторон,
Кому куда там жребий выпал,
А нам – в Тюменцевский район

Сев на открытые машины,
Собрались ехать вглубь степей.
В таких условиях скотину
Обычно возят, не людей

Как только лишь автомобили
Колонной двинулись вперёд,
Густые тучи серой пыли
Позабивали нос и рот

И показалось тем моментом,
Что поднялась пыль всех дорог,
Как будто нас сухим цементом
Покрыли с головы до ног

Наговорив в душе на взводе
Немало благодарных слов,
Остановились в конзаводе
Мы через несколько часов

Конезавод тридцать девятый…
А может быть тридцать восьмой?
Вот так случается, ребята,
Подводит память нас порой,

А если уточнить захочешь,
Не веря памяти своей,
То у кого сегодня спросишь,
Где вы, друзья прошедших дней?..

Давным-давно, в года былые,
Здесь разводили лошадей,
Когда-то славилась Россия
Рядами конницы своей,

Но время показало жало –
На лошадях поставлен крест –
Их армии не нужно стало,
На месте не стоит прогресс

Никто из нас не застрахован
Увидеть конский холокост,
Был конзавод преобразован
В обычный зерновой совхоз…

То отступленье. Буду краток:
Был послан на целинный срок
Начальства волей наш десяток
Работать на открытый ток

В трёх километрах от селенья
Стоит барак из горбыля,
Он без особого уменья
Построен, а кругом земля

Уплотнена. Под чистым небом
Бурты огромные зерна,
Источник будущего хлеба,
Ликуй и радуйся, страна!

Нам приходилось на комбайне
Солому пыльную копнить,
И к делу этому старанье
И даже волю приложить

Пыль лезла нам в глаза и уши,
Мякина забивала рот,
А по лицу, как струи туши,
Стекал потоком чёрный пот

Прошло три дня. Опухли веки
И стали красными глаза,
Через коричневые щеки
Катилась мутная слеза…

За две недели у комбайна
Сломалось что-то там, внутри
И я был рад, но это тайна,
Ведь стыдно, что ни говори

Работу мне нашли другую –
От каждых рук был нужен прок –
Комбайн угнали в мастерскую,
Меня перевели на ток

Мы на току зерно сушили,
Работа заключалась в том,
Что до подошвы ворошили
Бурты величиною с дом

Здесь преимущество – несложность,
Да и работа легче чуть,
У нас всегда была возможность
Хотя б немного отдохнуть

Когда случалась сортировка
Вновь привезённого зерна,
Тут снова скорость и сноровка –
Стоять машина не должна

Дневную отработав смену,
Мы в ночь работали опять –
И через сутки, в  перемену,
Везли на ссыпку хлеб сдавать

Везли обычно в город Камень,
Что на реке Оби стоит,
Признаюсь только, между нами,
Не ведаю, каков на вид

Тот город. Мы обычно спали
В дороге, лёжа на зерне,
И все окрестные детали
Не доводилось видеть мне

Там, разгрузив машину скоро,
(На то и посылали нас),
Теперь в кабине у шофёра
Мы продолжали «мертвый час»

Разгрузка способом «по- русски» -
Но это прошлые дела,
О механической разгрузке
В то время даже речь не шла…

Теперь ещё припомню тонкий
Больной вопрос насчёт еды:
У нас варили две девчонки
Своей, студенческой среды,

Мы там отнюдь не голодали,
Хоть часто ели на бегу,
А только вот чем нас питали
Забыл, ответить не смогу

Через неделю наше тело
От непрестанного труда
Помыться в бане захотело,
И обнаружилось тогда –

В рабочей повседневной скачке
Закрыт вопрос о бане, он
В таком запале и горячке
Был совершенно не решён

Чтобы спастись от грязи, пыли,
Не поменяв себе белья,
Мы только головы помыли
У близлежащего ручья

С времён ещё далёких, древних,
От тока в трёх верстах, вот там
Лежала старая деревня,
Открытая степным ветрам

Боюсь, что ошибусь в цифири,
Домов всего десятка три,
А может даже и четыре,
Забыл уж, чёрт его дери 

Стоит там церковь посредине,
Без колокольни, словно куб,
Когда-то бывшая святыня,
А нынче – деревенский клуб 

Однажды Жорка, я и Ваня
(У Вани – лёгкая рука)
Договорились мыться в бане
В деревне той у мужика

А баню местные хвалили,
«Да у него-то баня – во! –
Нам с восхищеньем говорили, –
Такой здесь нет ни у кого!»

Я рос на севере. Там бани
Из толстых брёвен, на века,
Рубили русские крестьяне,
С резьбой, достойной теремка

И, похвалою обнадёжен,
Не посчитав слова за лесть,
Я ожидал увидеть то же,
Хотя примерно бы, и здесь

Стремясь душой и телом в баню,
Придя туда с узлом белья,
И заглянув на «поле брани»,
Представьте, что увидел я:

По пояс вырытая яма
Размером полтора на два,
Стоит шалаш над нею прямо,
Большая каменка, дрова

Бельё, одежда и мочалка,
Парилка, мыльня, коридор,
Предбанник или раздевалка –
В одном флаконе весь набор…

Вот в бане попрохладней стало:
Сквозь крышу вынесло, небось,
Сообразив, что пару мало,
Я Жорку попросил «Подбрось…»

Он был москвич, из коммуналки, 
Всегда в квартире тесной жил,
Где в коридоре общем свалка,
 А утром – очередь в сортир,

По расписанью мылся в ванне,
Был телом и душой здоров,
Но не бывал отроду в бане,
За исключеньем  Сандунов

И Жорка, явно по незнанью,
Ему не выскажешь упрёк,
На камни кинул – в тесной бане,
Да целый тазик! – кипяток

Нас словно выдуло из бани,
А там по улице народ,
Чтобы места занять заране
В клуб-церковь фильм смотреть идёт…

Целинный урожай убрали
Посланцы наших городов,
Солому в кучи посгребали
Усильем мощных тракторов

Чтобы очистить от соломы
Для нови площади земли,
Нашли путь издревле знакомый –
Её, - солому, - просто жгли,

Тогда ещё не догадались –
Солому можно прессовать
 И в наши северные дали
На корм скотине продавать

На целине, великих стройках,
Там изначала, испокон
Неукоснительно и стойко
Существовал сухой закон

Тогда закон был в полной силе,
И потому в степной Алтай
Вино и спирт не завозили,
Пока не убран урожай

Но вот уж скошена пшеница,
Зерно отправлено на ток,
И с той поры, как говорится,
Закон ослабили чуток,

И вдруг до нас доходят вести,
Что, мол, в селение одно
Вино в бутылках, с пивом вместе,
Уже сполна завезено

Селенье это плыло будто
В воображении больном,
Стояло в воздухе, как-будто
Качалось в мареве степном

Я был туда командирован
Заполнить винный наш пробел,
Поскольку был не избалован
И ноги сильные имел

Пообещав вернуться к ночи,
Я двинулся в далёкий путь,
Шагал задиристо, как кочет,
И ветерку подставив грудь

К селенью не было дороги,
Я по степи порой бежал,
Бежал не чувствуя  тревоги
И лишь скорей дойти желал

Часа уж три стремился к цели
И вдруг заметил, как на зло,
Что не на много, еле-еле,
Ко мне придвинулось село

Добрался к вечеру до места,
Нашёл заветный  магазин
И, накупив вина «самтреста»,
Я две авоськи загрузил

Глухая ночь меня застала
Верстах от тока в десяти,
Хоть радости в том было мало,
Зато я знал куда идти,

Ведь в поле прямо предо мною
Огнями освещённый ток,
Пойти дорогою иною
И заблудиться я не мог

Заметил вдруг – по степи сжатой
Вдали мелькают фонари –
То, растянувшись в цепь, ребята
Искать меня по полю шли…

Студенты наши «настрадались»,
В степях безмолвье и покой,
Конец страде, и все собрались
Отбыть немедленно домой

Мы мирно вдоль путей гуляли,-
Ура, свободные, шабаш!
И терпеливо ожидали
Когда прибудет поезд наш,

Как вдруг динамик устаревший,
Висевший на столбе кривом,
Сказал нам голосом осевшим,
Как закусивший рукавом,

Сегодня, мол, в стране Советов
Запущен спутник в небеса,
В капстранах эдакого нету,
Им не по силам чудеса,

А так же скорость сообщили,
И апогей, и перигей,
И словно в сказке, а не в были
Прошли те пять счастливых дней,

Пока на стыках громыхая,
Домой, в Москву, нас поезд вёз
И, километры покоряя,
Свистел победно паровоз,

А на последнем перегоне
Ждала Москва – столиц венец.
Мы оказались на перроне,
Москва-Товарная. Конец

Вот мы опять в первопрестольной,
Чтобы освоить знаний круг,
И камень грызть краеугольный
Марксистско-ленинских наук
       Сентябрь – декабрь  2008 г.