Еловый человек

   В некотором краю стояла деревня. Самая обыкновенная, рабочая. И жила в этой деревне девушка Галечка.
   Бывают такие, не красавица и не умница, а встречаешь - легче становится. Птице - зерно бросит, зверя - погладит, а человеку всегда поможет. Жила она с матерью, да дедом.
   Дед надо сказать не совсем родной. Он как то всегда на печи лежал, сколько себя помнили. Шептались будто уже мохом порос, а кожа - зелёного цвета. Никто не мог сказать, чей он сродственник. Мать даже часто ворчала: 
 - Хлеба у нас не вдоволь, а вроде чужого кормим.
 - Как можно говорить такое? - спорила Галя - хлеба может не много, но человек - дороже. 
   Её хоть с такой добротой за дурочку держали, поскольку простые люди стараются побольше от других забрать, однако счастье ей пришло большое.
   В деревню на заработки приехал парень-строитель. Она на него поглядывала, краснела, он - вздыхал. Пришла любовь. Взял замуж. Вместе душа в душу: ни слова худого друг другу, ни от людей дела тёмного. Но не бывает же так, что бы хоть и самая большая радость век длилась.
   Входит она как то в избу, а дед в сенях стоит - аж вздрогнула.
 - Что ты дедушка слез? Куда?
 - Время идёт плохое. Пора мне. В лес. По тропе незаметной к живой воде.
 - Что ты говоришь? Слова какие тяжёлые. Сердце заболело.
Однако она уж и сама почуяла. Беда идёт.
   А дед сказал, да и пропал. Не сильно ей в деревне поверили, что пропал, да не доискивались. Старик. Ушёл и ушёл.
   В стране этой цари хоть и нечасто менялись, но как то так выходило, что один дурней другого. Нынешний по их примеру законы издавал глупые, войны вёл несправедливые, а советники воровали, так что ни в какой амбар уже не помещалось. Забрали её мужа воевать. И чуть ли не в первом сражении - зарезали. Так она после разлуки недолгой в гробу его увидала. С лица спала. Ходит чёрная и не живёт, а вспоминает. Да и припомнилось ей, что дед говорил про живую воду. Мать в слёзы.
 - Какая вода живая? Сдурела ты от горя. Хоронить пора.
   Она, однако, ночью выскользнула из дома. Нашла тропинку за околицей. Долго по ней шла, в тёмный бор, будто правда безумная - сама не знает куда.
   Заблудилась совершенно и вышла на опушку. На краю стоит избушка ветхая. Рядом - колодец. Она к колодцу, да словно из под земли явились перед ней тридцать три призрака.
 - Я за живой водой. Что пугать меня вздумали? Не боюсь вас. 
 - Зачем пугать? Сама испугаешься. Страх он внутри самого человека прячется - а вдруг не справлюсь? Ты посмотри cколько нас сюда приходило за водой и все полегли костями. Ни один не вернулся. А посильней тебя были.
   Она только губу закусила и мимо них. Взялась за ворот. Тут нечисть какая то ей на грудь прыг.   
 - Ты видно дура цены не знаешь. Один оборот - год жизни.
   Галя только рукой махнула. Повернула один только раз, а чует, будто ослабела немного. Повернула ещё и ещё. Далеко ли ведро не видать, а силы уходят с каждым разом. Вот седая прядь на лоб упала, руки высохли, дышать нечем, а она продолжает. Наконец показалось ведро, да сил нету за край поднять. Последний раз ручку повернуть, а знает что это и будет самый последний раз. Любимого не спасла. Себя погубила...
   И вдруг. Чудо. Ель замшелая протянула ветку да и толкнула ручку. И показалось будто знакомые глаза глянули. Умылась водой и вмиг помолодела. Обняла дерево. Спасибо сказала. Налила воды себе в бутыль да побежала, со всех ног. Подбежала к гробу, живой водой брызнула. У мужа рана на шее срослась, а жизнь вернулась. Поднялся.   
 - Что это - спрашивает - я не помню ничего?
 - Так если это плохое, то и вспоминать нечего, а хорошее - всегда впереди.