Ну вот и всё. И разбираться можно..

Ну вот и всё. И разбираться можно.
Весна. Тоска. Болей взаимных свора.
Толпа обид и утверждений ложных,
И месиво ненужных разговоров.
Какая жуть! Мы так бездарно жили!
Оглядываюсь – бравады глупый пыл..
«Любимая, меня Вы не любили,
Да и я вас, признаться, не любил».
Теперь смешно. Напиться полагается
И в слёзной пьяни обрыдать пиджак,
Что вот, мол, ни хрена не получается,
А то, что получается – не так.
Да что ж ирония теперь? Поверьте
С иронией совсем я не в ладах,
И для меня страшнее глупой смерти
Фальшивый блеск весёлости в глазах.
Ложь! Сердца грохот унять не в силах я,
Крик из глотки вырваться пыжытся:
Моя дорогая! Хорошая! Милая!..
Это из первых дней прошлого – слышите?
Помните - ночи безумное таинство,
Пальцев дрожь, страсти первый прыжок..
Послушайте! Может быть попытаемся??!..
..Наутро взгляд ваш щёки ожёг..
Нет. Не надо. Не склеить уже..
Дымно. Курево кончилось. Ночь.
Тесно в комнате моей душе,
Тесно сердцу  и – нечем помочь..
Грохот растёт, вырастает из меня
Всё выше, Стоп! я ТАК не могу!..
Вижу - прохожие на лугу семенят
И коровы, словно муравьи на лугу,
Растёт и растёт, вот-вот лопну!
Осторожно! Уже начинаю трещать,
Если вдруг – взрыв, то человечество оглохнет
И, глухое, разбежится, крича,
Рот разодрав в неслышимой ругани,
Руки к Христу: Отпусти и Спаси!
И я – огромный, над фабричными трубами
И еще продолжаю расти –
Это я Христос! И руки воздеваете
Ко мне, одуревшие от страха и боли..
Глупые, как вы не понимаете,
Что я никого не пущу на волю –
НИКОГО !! Не надо плакать и каятся,
Вспомните! – в вашей каждодневной слякоти
Вы кого-нибудь когда-нибудь отпускаете
Хотя бы помолиться? Или поплакать
Отпускаете?! Во!! Не клянитесь. Не верю!
Жалости во мне давно нет.
Врете. Да я вот – первый
Размазанный на чёрствости вашей стене!...
Ладно.. К чёрту. Живите, нищие.
Отпускаю каждому все грехи.
А сам усядусь на неба днище
И буду там сочинять стихи.
Бросьте, не надо целовать мне руку,
Вашей благодарности мера пуста.
Да, я – неотёсанный, грубый,
Но у меня хоть душа чиста...
Ваши глаза насмешливо щурятся.
В них презрения камень твёрд..
А я помню – они похожи на вечернюю улицу,
Рассекающую город..
Вы спокойная, вам теперь наплевать.
Чего волноваться? Таких вот – тыщи..
И даже если приду и буду руки целовать,
Выпрашивая ласки, как благословения нищий,
Вы скажете: Нет! Тепреь уже поздно!
Кончилось всё. Я уже мертва...
Так же легко, как с неба августовские звёзды
Сорвались с моих губ слова..
Ночь пятится, трусливая, в гулкие щели,
Вонзаю глаза в пустоты вмятины.
На неторонутой девственности постели
Телеграфный столб рисует распятие.
Стекло окошечное слегка дымится.
В красное окрасилась рука моя,
И какая-то ранняя очень глупая птица
Восторженно повествует о радости бытия...
Простите. Я напрасно тревожу Вас..
Спите. Не слушайте птичий свист.
Это в душу мою, ни разу не сомкнувшую глаз
Заходит день, прозрачен и чист.
Пока я каждой живинке радуюсь,
Пока есть еще во мне чем горевать –
Жизни моей не укорочен радиус
И никому её во мне не оплевать.
Хотя – оплёвывают.. Да что про это.
Дряни много, а небо голубо.
Я верю – среди хлама, нагаженного планетой
Есть и будет чистое, по имени – Любовь.