как много лишнего

я взрослею здесь не по дням, а по часам,по каким-то новоявленным координатам
становлюсь все женственнее, все резче,живу без драм, много реже ругаюсь матом
прячу руки в перчатки, мысли  забрасываю в чулан, развожу себя по метро,точно знаю схему
как понравится людям, не пихаю деньги в карман, отношусь гораздо ответственнее к делу
нелюбви своей: это очень полезный шаг, если честно - почти решающий все апостроф
я сама себе единственный друг и враг,я заброшенный и неведомый полуостров
на котором и жизни нет, и смерть далеко, варит борщ и печет пироги для мужа
это только в начале кажется не легко, а потом тебе почти что никто не нужен
кроме пары друзей в прокуренном кабаке и кота, для которого время летит быстрее
и не надо так злобно и тихо бормотать - выживаем все как нам нравится, как умеем

на моих простынях порезом застыл твой след-как ты только спишь в такой неудобной позе
ведь уже не первый десяток лет, не второй десяток лет, а четвертый подъезжает на паровозе
и кричит тебе с перрона "Эй,брат встречай! Я привез тебе десять сумок проблем и были,
что не сдашь - то можешь оставить себе на чай, отряхнув перед сном от пыли!"
ты берешь поклажу и тащишь ее домой, разворачиваешь газеты, коробки, свертки
-что тебе прислали на старость, счастливый мой? - Две бутылки водки и три отвертки..

мы выходим в парадную, гасим ненужный свет, я сжимаю твою ладонь с целью непрощанья
-Ты еще вернешься? - Конечно нет. хотя я не мастер на обещанья.

когда мы столкнулись были такие искры, был такой тепловой удар, что уже не встать
в голове смешались люди, месяцы, числа и на личном деле высветилась печать
"свой" на всех языках, непонятных даже," свой " как бездарность банальных рифм
"свой" для души,для тела, не на продажу, свой, без кавычек, неизменный тариф
мы пили вместе и пели вместе, орали громко, прятали страх в плечах,   
смеялись истерично и слишком звонко - теперь твой запал зачах
и не передать, не переболеть, не выдохнуть как что-то острое рвет в груди
кто смог тебя на изнанку вывернуть, оставить жизнь позади.
нам больше не  рвется, не бедокурится, не слушается вдвоем
ты стал настолько типичным юношей, а был-то каким огнем
мне нравилось Бонни и Клайдом прятаться, с тобой пробегать черту
смотреть за грани банальной матрицы и видеть не пустоту
мне нравился сущность твоя мудацкая, подонковская, неземная спесь
ты был таким неодинаковым, ты был им настолько весь
что плакать теперь не имеет гордости, и значимости  стыда
я даже не буду бросаться в колкости с тобой уже никогда
останется память-да черт с ней,с памятью, сотрется, порезав слух
ты умер,мой мальчик,ты сдался старости, ты сбил рок-н-рольный дух.

а что до меня-так уже все сказано, но льются толпой слова
я стала какой-то до боли сглаженной, как выжженная трава
ношу каблуки, заплетаюсь в лестницах, накручиваю кудряши
не надо смеяться, смеяться нечего, тут можно пенять на жизнь.
терпеть меня терпят, и любят кажется, и ждут меня на убой
а что до боли-она уляжется, под тихое "черт с тобой"
я нравлюсь людям, я как лекарство веселое, полуночное
я анархичное государство порочно- непропорочное
хватает всякого грех слезится и в плечи кидать слова
у нас с тобой улетела птица, немножко не дождалась
вот так и случается распрощанье в любой из возможных дней
приправа из горечи и молчанья не делает нас сильней
а только калечит и рвет на части, стирает пунктир из дат
прощай, позабудь меня,мое счастье, уходит в запас солдат.