Сказ о тёте Маше и лауреате

Я стою у "Лениздат"а
В примечательную дату,
(ровно первого апреля!),
И сама себе не верю,
Что, по стоечке солдата,
Встречи жду с лауреатом
Премии литературной!
Так волнуюсь, просто - дурно!
Над Фонтанкой - вечный смог,
Он и лошадь свалит с ног.

Вот, сошедший с пьедестала,
Появляется Бесталов -
Предприимчивый поэт:
Как он дорого одет -
В замшу модную и кожу!
Как достатком он стреножен,
Певчий северных широт!
И его давно, быть может,
Голос тундры не тревожит,
И к кочевью не зовёт...

Поговаривают, он
Очень любит Балатон!
Только в Венгрии он ищет
Корни родственных племён!
Но оно и так понятно
(если говорить приватно),
Где практичнее искать
Корни тех далёких скифов,
Что успели без тарифов
До Европы доскакать.

Беглый сын оленевода,
Он теперь иной природы
Пожинающий дары:
Тиражирует несть чисел
Всё одни и те же мысли
Давней творческой поры.
Магазинные прилавки,
Полки всех библиотек
Не испытывают давки
При избытке книжек тех.

Он себя в шаблоне множит
И шаманов не тревожит
Просьбами о вдохновеньи,
Благодати, обновленья
В их камланьях порадеть,
Чтоб ему,презревши твердь
Славы, лаврами увитым,
Позолотою покрытым,
Взять с кистями - постамент
(о который претыкались
Не испытанные души,
И который в миг разрушит
Вольность духа об цемент!),
Обновиться самобытной,
Горло схватывающей рифмой;
Чудным Севера сияньем,
Неба и земли слияньем
В речках и глазах марала
Приполярного Урала...

Но вернёмся к теме встречи,
Очень важной и сердечной,
Что однажды состоялась
(памятным был разговор,
Не забыт мной до сих пор!).
А предметом был конверт,
В нём - письмо от адресанта,
Что Бесталова когда-то
Научила слог читать
И на палочках считать.

Старенькая тётя Маша Визина
Была из тех,
Кто в Всеобуча призыва
Первою пошла в прорыве
Грамоту в Сибирь внедрять,
Чтобы с азы, буки, веди
И с отвергнутою ять,
Все сибирские медведи
Научились вслух читать.

(Первыми и по лагпунктам
Их потом ссылали пунктом -
Памятной "Пятьдесят восьмой",
И из этого "призыва"
Были, как ни странно, живы
Мои тётушка и мама,
И Мария(Боже мой!),
В годы, славные попойкой,
Перед смутой Перестройки).

Уважаемая наша
Фронтовичка тётя Маша
В жизни скромною была:
Выцарапывая льготы
Государственной заботы,
Редко голосом брала
Всевозможные парткомы,
И трудящихся профкомы
Не любила, но без зла.

И наивность правдолюбца
Ей не подносила блюдца
С золотистою каймой.
Ей давно всё объяснили те,
Кто жизнь ей подкосили
(ГПУ, затем конвой),
Правовые отправленья -
Как со властью в примиреньи
Без особых приключений
Душу сохранить живой.

В годы пайки и нагайки,
Да при выработке жуткой,
Срезали ей полжелудка
Хирургическим ножом.
Боль её не оставляла,
И порой она, бывало,
О себе напоминала
Рассердившимся ежом!...

Да Мария-то сверх силы
Ничего и не просила,
И горящая путёвка в санаторий
Для неё представлялась ей венцом
Всех её земных желаний...
И об этом, как признанье,
Было к Стёпе - письмецо.
В нём доверье налицо
В каждой буковке сквозило -
"Здравствуй, Стёпа! Помнишь, милый?!..."

Дескать, подсоби, родимый,
Коль уж помнишь обо мне,
С телевизора вещаешь
Принародно о том дне
Нашей встречи судьбоносной
На земле болотной Обской,
В древнем городе угорском -
Ссыльной дали - мёрзлом дне.

Ты теперь такой известный!
И тебе, поди, нетрудно
В канцелярии небесной
Слово веское сказать,
В тишине немноголюдной,
Без хлопот и унижений,
И без резкости движений
Мне путёвку эту взять?

И ещё в письме коротком
Вспоминала, что отец
Был у Стёпочки не кротким
Пастушонком для овец!
Председателем колхоза
Был Бесталов Ермолай...
На лентяев шёл угрозой
Бил приказом: - Выполняй!
И порою  даже плётка
В дело шла отметив тех,
Кто, бежав от норм нелёгких,
Гнул в единоличный цех.

От таких воспоминаний
Взор Степана, как в тумане,
Увлажнился вдруг слезой!
Ну, а нужды тёти Мани
Обошли его сознанье,
И ответа не случилось -
Вряд ли, был тут случай злой.

Просто, человек масштаба
Всесоюзного полёта
Разве должен помнить
Что-то- приземлённое, ни-ни!
В громадье высоких планов
Помнить о какой-то бабе
Некогда! - вот тут Степану
Не пиши, и не звони!

Ну и ладно! Это было
Так давно, да и - привычно...
И в живых, конечно, нету
Тёти Мани на земле...
Доживает век устало
Старенький Степан Бесталов.
Растеряв свой блеск столичный,
Пьёт китайский чай - отлично-
С маслицем на крендельке!

    октябрь 1995