О первой поездке в Израиль

               
Ступив на землю, ожидала праздник,
Но не заметила особенных картин.
Тележек  скрип, обмен валют, ну разве,
С коляской детской молодой раввин.

Дал задний ход автобус на стоянке,
Расселась группа как одна семья,
Ни споров нет, ни шумной перебранки,
Молчала ночь и все, молчала я.

А мысли плыли о далёких предках,
Проживших жизни, каждый в свой черёд,
В домах с коврами и в домишках ветхих,
В сраженьях павших и наоборот.

Как в дымке вижу сад, в цвету оливы,
Стада на склонах. Женщины в делах.
Косматый старец ищет суетливо
Им накануне свёрнутый Танах*.

И в судный день однажды обращённых
Во прах земной Гоморру и Содом,
Сад Гевсиманский к жизни возвращённый,
Марии грустный Вифлиемский дом.

Зрю Галилеи сад, сравнимый с раем,
Рог изобилья, жертвенный баран,
Походкой мерной по волнам ступая
В песчаном море вьючный караван.

Кибуцев рай, больших трудов творенья,
Столп соляной, что на вершине скал
Как памятник порокам нетерпенья
В тот судный день в горах Содомских стал.

Автобус шёл от Хайфы до Эйлата,
От Тель-Авива шумных площадей.
Добрались до спокойного Арада,
До самого морского из морей.

Солёный воздух суше, лето жарче,
Чуть серебристей смотрится луна,
Большие звёзды ночью светят ярче,
И в боевой готовности страна.

По европейским меркам рынок развит,
Сто мест святых туристами пестрят,
Не удивили жители, ну, разве,
У незнакомых мне, знакомый взгляд.

Щекотны цены, будничны заботы...
И пусть другим народам не важны,
Для иудеев нет важней субботы,
Они для связи с Господом нужны.

Сегодня жизнь, как всюду, дорожает,
Хоть экономика настроилась на лад.
Но больше всех открытий поражает
В дремучей Азии прозападный уклад.

Иерусалима человейник шумный,
Неутомимый. Яростно, как встарь,
В нём за престол сражается безумно
Всех трёх дорог негаснущий алтарь.

Грядёт Тишрей**. Дни трепета, кто грешен,
И праздник кущей, кем забыт шалаш.
Я слышу плач, мой предок безутешен –
Разрушен храм, объединитель наш.

Захваты, войны, край опустошённый,
Сожжённый Храм, одна стена – хоть плачь.
И иудей, от Бога отстранённый,
Ушёл туда ж, куда ушёл палач.

Мой предок, верно, был первопроходцем
И, не имев ни денег, ни праща,
Ушёл прохладным утром с первым солнцем,
Потомками вернуться обещал.

Был этот путь тогда для них не редок –
Вокруг разбой, опасности грозят.
Святую землю бросил юный предок
Чуть менее двух тысяч лет назад.

Я положила просьбу в стену плача:
Найти остатки рода средь камней.
Я верила – быть не могло иначе,
Господь поможет к радости моей.

Нашла плиту под пылью напоследок
В углу сокрытую стараньями Творца.
О, если б знал мой европейский предок,
Где оссуарий*** мощей праотца!

Я разгребла слой времени руками,
Сбирая слёзы в вазу на лету,
И положила по обычью камень
На солнцем раскалённую плиту.
 
Прощай, земля воспоминаний дальних,
Святых камней, блуждающих песков,
Двенадцати колен многострадальных,
Библейских тем и неутешных вдов.

Прощай,Эйлатский сад, видений полный,
Обетованный край, нещадный зной,
Прощай исток, хлебнувший жизни солной,
Прощай земля, в Европу я. Домой.

Лечу в ноль пять к осеннему пожару
Весёлых листьев танцам на ветру,
Где лету бабьему споём на пару
С малиновкой куплеты поутру.



*     Танах – Ветхий завет.
**   Тишрей – первый месяц года.
*** Оссуарий – выдолбленный в камне маленький саркофаг.