Я давно готов порвать со всеми

Я давно готов порвать со всеми,
всеми, кто мне дорог был и мил.
И в душе остался лишь Есенин
медным, купоросным цветом ив.

Не жалею, не зову, не плачу.
Свой переживаю англетер.
Значит, надо так. Я предназначен
для других каких-то странных дел -

стих мне не даётся. Бог с ним, право, -
я уже давно не трубадур:
горе и печаль - моя оправа,
я устал от бреда этих дур.

Никого не жалко мне, но всё же,
чтобы мстить я, нет, не опущусь:
чёрный человек мне корчит рожи,
в зеркало разбитое смотрю.

Я его в себе терплю покамест,
хотя, в общем, много лучше есть...
Не оставив и следа на камне,
пусть судьба на мне поставит крест!

Надо мною издевались снова
все друзья, которых я не сдал.
Я молчу - зачем поэту слово?
Мне некролог нужен - в мадригал.

***

Проживу и уйду в никуда,
не оставив и следа на камне!
Потому что за мною года,
потому что я снова о главном:

ничего в этой жизни не трожь,
а достанет тебя, не кусайся,
это жизнь превращается в дрожь,
и стреляет в охотника заяц.

Гексаграмма блуждающих душ,
образ старой змеи из картона,
на ресницах красавицы тушь.
Раз, споткнулся, упал, и - в бездонность.