ПЕНЬ. Petit testament. Часть 3
мне эгоизм сограждан – горб и макси горе.
Да, польский грек. Меня евреи примут,
и, оценив, как гоя* не отринут.
А соплеменники, все подсчитав и взвесив,
решат: хоздвор полезней философских песен.
ПОЭТ, мой Бродский, в италийской упокоен хладной…
Я – сошка мелкая, мне будет не накладно
от Стрелова до Мыши Новой. А на РусИнах**
ещё просторно и вполне прохладна глина.
…Мы пользовались языком одним. Чужим по сути?
Суть времени и дней диктуют, в абсолюте
имеем то, чем жили, чем молили.
"Все прожитое остается в силе…"
…Не знаю, право, сколь велик. Но ёмок,
и велено ему донесть, что нужно и знакомо:
что жизнь – увы, длинна, сей миг простой и краткий;
что утончится нос и огрубеют пятки;
что измочалят исподволь тебя восторги,
питьё как питиЕ, воображенья оргии,
надежды (вот ужо!..), бессонница и перманентный труд
сырым ли, на пару, прожарив – но сожрут.
…О, юдофобы всех времен, широт, наречий,
зело позорите род древний человечий!
Стеснялись бы Христа… Да, в этом прав был бородатый англичанин:
ваш мозг, весь лоск и даже облик – обезьяний!..
* здесь – чужак, иноверец (идиш)
** - населенные пункты Барановичского района
(с) Фото: Сергей Пиденко, "Хозяева пня", 2009
Свидетельство о публикации №111022407671