Баллада о старой собаке

«Ну что, потерялась?
Иди уж за мной…»
Старик был нетрезвым,
собака – хромой.

Как только пришли
в конуру, где он жил,
хозяин добавил
и ей…  предложил.

Собака лежала,
смотрела в упор,
как богу собачьему,
будто в укор.

«Шутю!» – извинился
старик под балдой
и дал своей гостье
тарелку с едой.

Собака поела
и стала добрей.
А бог с ней общался,
как архиерей.

На каждое слово
лишь хвост отвечал
и радосто об пол,
облезлый, стучал.

Они подружились,
гуляли вдвоём.
Старик с ней, бывало,
болтал о своём.

Делился с собакой
последним куском
и всласть, где просила,
чесал под соском.

А выпив – однако,
старик часто пил, –
ругал суку матом,
ругал, но не бил.

Похмельный, винился,
за холку трепал
и ласково Дуськой
её называл.

Свалился внезапно –
и, белый как мел,
«Прости меня, Дуся…» –
сказать лишь успел.

Собака завыла,
что раненый зверь…
Соседи взломали 
закрытую дверь.

Дворняга забилась,
дрожа, под кровать.
Никто не подумал 
её подозвать.

Пришли санитары
и вынесли прах.
Забыли окно
притворить впопыхах.

Собака скуля
взобралась на карниз – и,
крикнув отчаянно,
прыгнула вниз.

Старухи, свидетели,
прямо до слёз
жалели собаку
под сенью берёз.

«А помните Дуську?
С того же окна
покончила с жизнью
евона жена…»

(Перевод с латгальского)