Магнит

 В 32-м году, когда организовывались колхозы, самостоятельно сдавали своих лошадей, коров, инвентарь: плуги, бороны, телеги в колхоз. Ну и сдали мы свою лошадь, а она у нас уже была в положении. И вот в 32м году, не помню в каком месяце, она стала жеребиться. И неудачно, жеребенка спасли, а мать сама умерла. И дед принес этого жеребенка домой, а я за ним стал ухаживать, мне тогда было 5 лет. Дед был шорник, он для колхоза делал хомуты, сидёлки и прочие вещи.
Ну вот и росли мы вместе с  этим жеребенком 3 года. Я его и молочком сначала отпаивал. Потом, чем он старше становился, стал как собачка за мной ходить. Я его баловал и хлебушком с солью, и сахарку кусочек, и он как магнит прилип ко мне, поэтому Магнитом и назвали.  Мы с ним так сдружились, что потом я уже стал как брат ему, или он мне. Понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда. И лошадь получилась очень умной.

Дед мне сделал тачку, чтобы я ездил косить сено для коровы, овец , для обеда и на ночь. И  Магнит со мной путался.
Однажды поехали мы с ним косить у дорог, где есть травка. Мне тогда был восьмой год, или восемь почти. Я решил убежать от него, побегать, порезвиться с ним. Он сначала не понял в чем дело, а потом, когда увидел, что я далеко и давай за мной, догонять меня. Ну естественно он меня догнал, и, когда стал обгонять, задней ногой мне в плечо стукнул. И я упал. А он побежал дальше. Ну вот лежу, а он бежал-бежал, оглянулся — меня нет, побежал обратно, видит я как упал, так и лежу. Он лег на бок, спиной ко мне, чтобы я на него забрался. Я на него залез, вишу поперек спины, он аккуратно поднялся и понес меня домой. Поднес меня к крыльцу, а бабушка как раз из дома вышла, видит - я вишу поперек его спины. «Что случилось?» Ну а он-то говорить не может, на передние ноги на колени встал, и я у него съехал. А мне интересно, что он будет дальше делать. Я свалился, он давай меня за волосы теребить губами. Бабушка: «Что ты ушибся что ли?» Я говорю : «Да нет, бабушка, мы играли вот так...» - рассказал ей всю историю. «Ну-ка давай посмотрим чего там у тебя». Осмотрела мне плечо, ничего особенного нету. «Ладно, я тебе вечерком сделаю компресс,  завтра утром все будет нормально».

Ну вот, потом время пришло его легчать. Был сделан станок для этого. Его в станок ввели, он не понял в чем дело-то, потом, когда станок перевернули, он  оказался на спине с привязанными ногами. Но там это быстро делалось, раз, распустили ему машенку, яйца выдавили, вытащили их, солью засыпали, вот и вся работа.
Я подошел, а у него слезы такие, прям вот с ноготь размером.
Дня три он вообще ничего не ел, не пил. Потом где-то, где-то я его немножко начал прикармливать хлебушком с солью, водичкой немножко, потом гулять взял с собой. И так, мало-помалу, опять мы с ним сошлись, сдружились.

Прошло три месяца. Объезжать его надо. А кто будет? Он никому не дается. Бьет всех и задом, и передом, кусает. Дедушка даже запрячь его не может. Ну и пришлось мне этим делом заниматься. Дед сделал ему хомут по его комплекции. И стал я на нем боронить. Сначала борону прицеплял, потом телегу стал он возить, потом плуг. И так потихоньку-потихоньку. А работать-то никто не может на нем, он никого не слушает. Работали мы с ним. Он сильный, крепкий конь такой был. А по росту, вот сколько лошадей было в колхозе, он крупнее всех оказался. Он еще не выработанный был, нахоленный, мускулы здоровые. Цвет у него был песчано-глиняный, желто-красный такой, а грива была седая.

И вот в 41м году старшего брата вызвали в военкомат с лошадью, оказалось, это Юркинский аэродром строили, за Талдомом, после войны там стал поселок Северный.
А брат лошадей запрягать не мог и боялся их. Поэтому дед мне сказал: «Ты поедешь вместе с ним, ты будешь запрягать ему и помогать там.» А я говорю: «Я на его лошади работать не буду, пусть работает сам. Вот давай Магнита, я с Магнитом поеду.»
Вот и дали нам с собой еще Магнита. А ухаживать-то мне за двумя лошадьми пришлось. Братец ложится спать, а мне надо их вывести на ночь, чтобы они паслись.
А у меня была сделана хорошая такая поджигалка, ну это как пистолет двуствольный. Мне ее дядя сделал, я очень гордился этим подарком. И вот однажды цыгане хотели Магнита заарканить. Ему набросили на шею удавку, лассо. (У них такое было ременное в палец толщиной, после, из этого лассо дед сделал вожжи, они служили очень долго.) Я услышал храп Магнита и сразу понял, что что-то неладное. И по горизонту вижу две головы и от шеи коня тянется веревка. Я ему кричу: «Магнит, дави их!» И он как бросится на них вперед, они его тянут на себя, а он на них, передними ногами сбил обоих с ног. А я в это время выстрелил два раза в воздух. Военные прибежали. Цыган скрутили, хотя они бы все равно никуда не ушли — у одного нога сломанная, у второго ребра, на плече мясо до кости содранное, его Магнит за плечо укусил. Позвонили в милицию, их забрали. Хотел милиционер отобрать мое оружие, я ему говорю «я тебе не отдам все равно», а он «я в любом случае приеду к тебе в деревню и отберу его». Но так он и не приехал — военные действия стали идти не как ожидалось, немец стал продвигаться семимильными шагами к Москве и тут им стало ни до меня, ни до моей поджигалки.

Рядом с нами стояла воинская часть. И какой-то татарин или туркмен решил оседлать Магнита, понравился он ему. А он никого не подпускает, бьет всех ногами, кусает зубами, к нему бояться подойти. А этот хоть и был небольшого росточка, кривоногий, говорит «И не таких обламывали, только бы вот оседлать его..». Председательница нашего колхоза попросила, чтобы я оседлал его. Я сделал, что она просила. Он на Магнита сел, а конь как начал его крутить, вертеть, потом скинул с себя и начал ногами топтать, он на силу из под него выбрался и все же два ребра он ему зацепил. Я только и успел крикнуть: «Магнит, беги!», он как махнул через забор и в лес.
Ждали, ждали, все напрасно. Часть тронулась дальше в путь, а седло их осталось у Магнита на спине.
После того как часть ушла, я пошел за ним. Смотрю, он около леса пасется. Свистнул ему, подошел, забрался на него, в это седло сел, поехал к дому. Приехал, деду говорю: «Вон какое седло в наследство осталось от военных, давай снимай его скорее!»
А в 43м году он какому-то председателю продал это седло за два мешка ржи.

А магнита все же взяли в армию, в конце 41 года, осенью, в конце октября наверное. Мне пришлось его запрячь, так как их лошадь настолько была истощена, что уже падала. Они ее у нас оставили в конюшне, а Магнита пришлось отдать. К тому времени он один остался на весь колхоз. Вот мы с ним распрощались. Я ему говорю: «Ну давай послужи, милый». И он уехал, больше я его не видел.

Как-то показывали по телевизору лошадь, похожую на него. Он бежал уже без телеги, одни оглобли болтались. Вокруг рвутся снаряды, и он бежит в этот ад. Видимо, он привозил туда снаряды и был приучен, если один раз он съездил, значит второй раз он туда же пойдет.