Урок истории

       Урок истории

В начале девятнадцатого века
Злой рок преследовал Россию,
Не позволяя подняться ей с колен.

               *  *  *

Над диваном во всю стену
Картина боя Цусимского висела.
И было страшно, повернувшись к ней,
Так зримо видеть гибель русских кораблей.
Лет тридцать тому назад её я рисовал.

Япония воевала и на свои
И на Английские вливания.
Им даже Штаты помогали.
На фунты стерлингов,
На доллары в постройке корабли.

Английское оружие новейшее,
Бездымный порох, скорострельны пушки
И с шимозой снаряды в станиоле,
Подготовлены уже
И капитаны смелые.
Обучены и сплаваны команды.
Всё самое передовое,
Что было в мире у Японии тех дней.

Преподаватели - все англичане
Толковые у них ученики.
А Наши?
Макаровский, наконечник бронебойный,
И то не удосужились запатентовать и скрыть.
Война была не за горами.

У Нас же, как всегда,
Орудия слабы, расстреляны стволы
И, бестолковая,- нового призыва,
Не обстрельная,
Не сплавана Балтийская команда.

Вторая Тихоокеанская,
Шла через три океана, пять морей
В далёкий город-крепость, Владивосток.
Ей в долгий, беспримерный путь
Аж 38-емь  собрали кораблей.

Зенон Лонгинович Рожественский?
Он по докладам бравый адмирал.


«Япошки
Да мы их шапками позакидаем»-
Он царскую особу заверил бодро.

Был самодуром,
Никчемный царедворный командир.
Да это ж он, «Аврору» проституткою назвал.
Ломала общий строй, кормой виляла.

Эскадра ж Первая, Тихоокеанская
Активных действий не вела
И поплатилась.
Японцы напали сами
И торпедировали на открытом рейде Порт-Артура
В беспечности, стоявши корабли.
Такое повторится и в  41-ом,
Чем не урок истории для страны.

Как туго стало.
Степан Осипович Макаров,
С чинов был низших, до адмирала, ступени все прошёл.
Он августейшими особами был не любим,
Не пресмыкался, а дело говорил.
Направлен по КВЖД в Манчжурию,
На Ляодунский полуостров
Прям по железке, в город-крепость Порт-Артур.
Тогда, по соглашению с Китаем,
Мы эти земли у них арендовали.

Его прибытие уверенность на флот вселила,
Что наконец то, сами будем наступать.
Но налетел на японски мины флагманский корабль.
Не броненосец жалко,
А то, что на «Петропавловске»
Погиб художник Верещагин и адмирал Макаров.

А после, всё разваливаться стало
А начинали хуже не куда,
Лиха беда начало.

А во Второй, Тихоокеанской
Новейших эскадренных пять было.
Двухтрубные, высособортные,
Как братья-близнецы, проекта «Бородино»

«Князь Суворов»,
«Имп.Александр Третий»,
«Бородино», «Орёл».
Одни названья о ратной доблести
И чести сами говорят.


Трёхтрубный
Со слабою бронёй,
Красавец-крейсер,
Под названием «Ослябя».

Ещё на Поле Куликовом,
Аж с той поры пошла молва,
Передавалась в поколенья,
О двух монахах-иноках.

Сам Пересвет, сразился в поединке
С свирепой силою татарской Челубеем.
Второй монах,- Андрей Ослябя был.
Своё он имя через поколенья передал
Высокобортному красавцу кораблю.
Какие были времена,
Былинных тех героев.

А на новейших броненосцах
Команды нового набора.
Артиллеристы,
Не нюхавшие смрад сгоревших порохов.
Стрелять могли лишь в воздух, на салютах
Все необстреляны, не сплаваны ещё.

А остальные самотопы,
По Балтике всей их собирали.
На дымном порохе стреляли.
А сколько ожидать?
Пока рассеется дымок.
Не видно ж ни черта!

Вот так набрали,
Что на воде держалось.
И были даже броненосцы,
Охраняемые берегами.
То есть обороны береговой-
«Апраксин», «Сенявин» и «Ушаков».
Всё бросили туда,
Скорей отправить.

А Черноморский флот?
По наущенью Англий
Не выпустили Турки через свои проливы,
Босфор и Дарданеллы
Вот так, по морде  шаркнули
Нам полумесяцем со звездой.

Командующий  Стессель!
Пора бы знать своих  «героев».
Сильнейшу город-крепость «Порт-Артур»,
Пять «Севастополей» была по мощи.
С запасами со всеми
До срока, бездарно сдал.

Погиб в редуте бесстрашный Кондратенко,
А энтот генерал,
Бездарно воевал
Всё по постелькам с бабами нежился, скотина.

А ведь могли ещё обороняться,
Японцев в крепость не пущать.

А Первая Тихоокеанская?
На рейде прямо расстреляна была,
Что не добили,
На мелководье сами затопили.
Японцы через год их все подняли
И в строй ввели-
Четыре броненосца
И кучу крейсеров.

У нас всегда,
К любой войне, готовы так.
Пока не врежуть по мордам.
Вот мы и пятимся,
До Волги, до Урала,
Пока аж задом не упрёмся прямо в горы.

Уж больно долго запрягаем.
Всё чешем Гондурас в штанах
И грязной пьяной головёнкой
Соображаем.
С ленцой, всё дурака валяем
И с бабой на полатях спим.

Зато, как быстро с бодуна везём потом.
Всегда в России было так.
Как трудно Нас расшевелить.
Вот ежели, опохмелить,
Потом ищо плеснуть,
Народ воспрянет и всё переломаеть.

Совсем недавно, в эпопею Горбачёва,
На Красну Площадь прилетела
С Неметчины большая стрекоза.
Всю площадь облетела.
Пондравилося ей,
Хвост задравши села.
С названием «Цессна» самолётик,
А лётчик ненормальный - некто Руст.
Он как в игрушки всё Наше П.В.О,
Все дозоры и кордоны обманул.

И вот Цусимский бой.
Колонны самотопов Русских,
Как с бодуна,
Решили сделать перестроенье на ходу,
С походного на боевой.
И энту кучу-кодлу, на плаву
Весь флот японский, петлёй удава обхватил.

Все командиры ожидали,
Что ринемся вперёд.
Ведь пять новейших туда б успели
Строем фронта,
На пистолетный выстрел подойти.
На абордаж таранили б японский флот,
Хоть так, ущерб Микадо наносили б.

Куда уж Нам!
С таким то, самодуром-адмиралом!
Во Владивосток он рвался, напрямки,
Через Японско море, мимо острова Цусима.
Спешил в постельку тёплую на берегу,
Там не качаеть.

И так, покорно покатили.
Колонна самотопов выгнулась дугой,
А флот японский
Завершившейся петлёй удава,
Уже схватил.

Кусался больно
И бил со всех стволов по флагманам «Суворову», «Ослябе».
Да это, как одному с собаками клыкастыми сражаться.
Недолго устоишь,
Завалят, как медведя,
И повалили!
«Ослябя»- броненосный высокобортный
Трёхтрубный красавец крейсер первый пал,

За ним же «Князь Суворов»
И оказались
Тридцать восемь вымпелов без командира.
«Имп. Александр III-ий» с гвардейским экипажем,
Пал вслед за ними.
«Бородино»  вверх килем перевернулся,
«Орёл»-последний из новейших броненосцев,
Израненный, остался на плаву.

И наступала ночь.
А доблестные, быстроходны крейсера?
В дневном бою с них толку мало было.
Могли бы от миноносцев Микадо защищать.

Ан нет.
Сам адмирал Энквист,
С «Олега» перебрался на «Аврору»,
А та целёхонька была.
По проститутке сильно не стреляли.
Погиб лишь командир Егорьев.
А что же дальше?
Они ретиво побежали
И драпанули прямо до Манил.
Так бросили разбитый флот,
Вернее, что от него осталось.

А по-утру «Орёл» и еже с ним
Четыре корабля,
Сам Небогатов адмирал,
Как эскадрон казачий сдал.-
Матросов стало жалко?
Не можешь драться, так топись

Один лишь быстроходный «Жемчуг»
Кольцо окружения прорвал.
Не захотел он, флага белого
С Восходящим Солнцем подымать.
Да лучше б затопились со стыда
И флаг Андреевский
Ушёл на дно, не осквернённый.

Вот так,  у Нас всегда.
Кто просто, по-сучьи сдался,
А кто до конца сражался.

Миноносец «Стерегущий».
Он после боя на буксир японцами был взят.
А двое, нижние чины,
Им не приказывал никто,
А самовольно,
Задраились в корме.
И отобрали «Стрегущий» у врага
И неизвестны имена героев,
Не пожелавших, увидеть флаг чужой,
На мачте родного корабля.
На дно ушли.
Сдаются только царски адмиралы!

Броненосец «Ушаков» пошедший на таран.
Не мог достать орудиями слабыми
«Ивате» и «Якумо».
Утоп, израненный герой, в пучине
На километровой глубине.

«Варяг»и с ним «Кореец»- канонерска лодка
Сражалися с превосходящей ратью.
Назад вернулись в Чемульпо.
Кореец хоть взорвали,
«Варяг» на мелководье затопили,
Вот были командиры,
Ведь задом думали, не головой.

Японцы быстро его подняли
И во флот свой с названьем «Сойя» записали.
У нас героям ура кричали,
Столы роскошные, с серебряной посудой,
 Команде геройской накрывали.
Сам Николай Второй благодарил.

«Светлана»- лёгкий крейсер,
«Дмитрий Донской» от двух отбился.
Сражались и желтолицым не достались,
Команду высадив, в глубинах затопились.

А с минимальными потерями сражался
Отряд дальневосточных крейсеров.
Один лишь крейсер «Рюрик» потеряли.
Утоп колосс и брюхо, всё зелёно показал.

Я малый был,
Сам прочитал,
Про этот бой в учебнике истории.
Тогда учили лучше.

«Россия», «Громобой» во Владивосток ушли.
Сражались до конца, не посрамились.
От Камимуры с доблестью отбились
И расстреляли боеприпасы все.

Так там был Эссен Карл Петрович!
Из обрусевших Шведов Адмирал.
Он  ножкою не шаркал,
У камарильи, при царе был не в чести
На флоте Русском
Привольно было Фон-баронам
И прочим, Ост-Эзейским и Лифляндским господам.

Стоит картина перед глазами,
Как бездарно гибнет Русская эскадра
И торжествует враг.
А что Сибирью он не пошёл,
Там холодно, всё заметает.
Привыкли Азияты жить в тепле.
При минус 40 уж неуютно им.
Один Русак не вымерзает.

А говорили,
Что шапками макак мы закидаем.
Ан нет,
Самим по морде дали,
Да корабли все потопили, раздолбали.
Что не попортили, так сами сдали
И кровушкой сполна умыли.

«Ура» героям  Порт-Артура,
Цусимы и Мукдена,
Оставлен без боя  город Дальний
Всем морякам, пехоте, артиллеристам, казакам ура.
А сколько полегло бездарно
В Манчжурии, по гаолянамэ
В морских сраженьях, в Жёлтом море и при Цусиме.
Кто их считал?
Да чтой-то мало голосов
И не урякается почему-то.

Пол Сахалина отхватили
И еже с ними, все острова гряды Курильской.
До сорок пятого в своих руках держали,
А после мы забрали взад.

Да вот теперича кричат,
Свои они,
Вертайте их назад, то Наши Северные территории.

Там в приграничьях их десятки миллионов,
А наших, раз обчёлся.
Один из старожилов,
Сам  Дерсу Узала .
И пальцев хватит на руках, ногах,
Чтоб наших посчитать.

Вот так!
Пока медведь наш спит в берлоге,
К нам в гости тигры азиатские придут.
Как в сорок третьем,
Шли с запада дики кошки, «Тигры Т-IV-тые» и «Пантеры».
Под Курском,  Прохоровкой и Орлом.
Серьёзные зверюги были.

Не допусти господь.
С Востока, с Юга
Азиатские, к Нам сами прибегут
И никака граница в лесу их не удержит.
Тогда Медведям с похмелюги будет туго.

Смотрю я на Цусиму
И вижу Наше время.
Всё в мире подвержено круговороту,
А развиваемся мы по спирали.
И два витка пружинки той совпали,
1904 «Порт-Артур»1905 «Цусима»,
1945 «Мудкен», «Манчжурия»,  «Харбин».

А в 41-ом, в декабре «Пёрл-Харбор» был.
1904-05-ый,   41- 45-ый,   2011-ый год,
А разница всего лишь в 40-60 годков.

А Азиаты?
Всегда исподтишка к Нам приходили.
«Мамая» нужно помнить
И Поле Куликово и год1380-тый.
Сказал один еврей пархатый,
Хлебнёте Вы ищо,
От энтих Азиятов.
Мы ж иудеи от арабов тож.

И хоть была у Вас
Когда то Перестройка,
Историю свою, учили Вы на двойку.
Вот так ребятушки!

Спасибо Моисею Ройтману,
Хороший он мастер часовой.
Короче уж не скажешь
В уроке-истории моёй.

Пока слаба Россия,
И Америка сильна,
Но ситуация изменчива бывает.
Кто говорит,
Дались нам энти острова,
В истории всемирной ничего не понимает.

А кто подумываеть,
Не пора бы, подороже их продать
И снять все территориальные вопросы.
А денежки немалые,
Сорвать и по обшорам разметать,
Попробуй отыщи!?
Не об России думают, скоты,
О выгоде своей.

Даманский зачем то обменяли
Они  галантно, очень вежливо просили.
Так и с Курильскою грядой.
Есть генетическая память поколений.
За все победы наши, пораженья.
Она в крови у каждого народа.
И ежели правители, не знають и не разумеють,
Прорвётся и как смерч внезапный,
Переломает всё.

Японцы позабудут сразу о Курилах  Наших
Про Карафуто, то есть остров Сахалин.

А вспомнят вдруг про Хиросиму, Нагасаки и Микронезию
«Перл-Харбор», «Мидуэй»
Про сотни-тысячи, своих вдруг ставших островов.
В Марианском, Маршалловом
И Каролинском архипелагах.

Туристы будут ездить даже в Лос-Анджелес и Сан-Франциско,
Чтоб на своих японцев посмотреть,
В картишки поиграть, попить сакэ.
Мечами самурайскими помахать,
Развлечься с гейшами и кимоно примерить.
И много по-японски кой чего,
При этом у них не заржавеет,
Гостям открытки привезти,
С горой священной Фудзиямой.

А как Вам кажется,
На сколько мной придумано?
Финал то грустен,
Как и сейчас,
Так и тогда.
История меня волнует,
А Вас как, господа?   
         
         Эпилог

Так почему же,
Снаряды наши не взрывались?
Открылось в 1906-ом году,
Когда с линкора «Слава»,
Был однотипен с серией «Бородино»,
Обстреливали
Мятежный в Финляндии Свеаборг,
Прямой наводкой из двенадцати дюймовок.

А взрывов не было на берегу.
Куда же подевались?
Установили позже.
Оне ж в песок,
Как поросята зарывались!
Которые поразворотило, разломало,
Но не взорвалися, ведь доцусимские они.
А потому, что порох был сырой.
Переусердствовали с увлажненьем.
Тащились тропиками на смертельный карнавал.
Должно подсохнуть,
Но не подсохло.



А как же Наши адмиралы?

Ну хоть один то пострадал?
Весь казус энтот засекречен был мгновенно.
Вот так, сражались при Цусиме.
Вот так всегда,
Мы ко всему готовы.
Петух нас жареный, похоже не клевал.

      11.02.2011г. Леонид Акимов.