Мы пишем для прошлых, для тех поколений

Мы пишем для прошлых, для тех поколений,
что нами усвоены в плотном аду
заводов, проспектов, страниц и ступеней,
во сне, ненароком, в бегах, на ходу.

Мы пишем для тех, кто уже не читает
в исчезнувшем городе, в бывшей стране.
Бессвязною речью проходит густая,
как запах дворов, бесконечность. На дне

о чём сожалеть? В этом низком пространстве
конкретнее путь и запутанней тьма.
Вовек не иметь окончательной власти
над жизнью и смертью, над прытью ума,

который готов ядовитое семя
беспечно и весело выбросить в ночь,
чтоб выросло там окаянное племя
лобастых мутантов, которым не в мочь

ни зло, ни печаль, ни работа, ни горечь;
которым неймётся, но рук не поднять;
которым одно - ненавидеть и спорить,
и нового века мучительно ждать;

которым - толкаться, ругаться и злиться
над словом, над фразой, над тесной страницей,
забыв про конкретную ночь и беду...

Печальная жизнь. Безответные лица.
Дурацкое счастье в конкретном аду.