***

                П о р т р е т ы

            П У Ш К И Н

Беспечный, ветреный повеса,
Любимец сладострастных муз
И нежных баловней союз
Под покровительством Зевеса, -
Все это,  Пушкин, ты один!

Когда рука твоя скользила
По гладкой белизне листов,
Еще не высыхли чернила
Из-под пылающих стихов,
Уж в голове опять роились,
Вперед толкаясь меж собой,
И, как потоком бурным, лились
Слова и мысли чередой.
Ложились бисером горящим
За строчкой строчка под рукой
И взором, внутренним, не зрящим,
Глядел ты, Пушкин, пред собой.
Перо натружено трещало,
Не успевая записать
Все то, что душу жгло, как  жало,
И что не можно удержать.

Все эти дивные потоки
Неиссякаемой души,
Как бы живительные токи
Рождались в болдинской глуши.

И знал ли, чувствовал ль заранее,
Что будет выстрел роковой
И что от Черной речки сани
Его помчат на смерть домой?
А рядом, мимо проезжая,
Не разглядев его вдали,
На ьал промчится Натали,
Алмазной россыпью сверкая.
И будет в сладостной истоме
С кавалергардом танцевать,
Изящно ручку подавать.
А в этот час в их с Сашей доме
Ужасно бледный, как мертвец,
Уже предчувствуя конец,
Лежа в гостиной на диване,
Вчера веселый и живой,
Стонал от дикой боли в ране
Он сам с понурой головой.
И умолял друзей устало
Дождаться окончанья бала,
Чтоб кавалеры Натали
В мазурке докружить  смогли,
Да чтоб она еще подоле
Была в неведенье о нем,
Об этой злой и тяжкой доле,
Что будет ждать ее потом.

Ах, Александр Сергеич Пушкин,
Посланец солнечных небес,
Да как он смел Вас взять на мушку
Какой-то там еще Дантес!
И что его рукой водило,
Когда он Вас хотел убить?
Какая дьявольская сила
Хотела солнце погасить?

И как уроненное знамя,
Сражаясь с тьмой и клеветой,
Как возгоревшееся пламя,
Поднял поручик  молодой.
И ты восстал, воскрес из пепла
Своей негаснущей звездой.
Не пала Русь, она окрепла
Уже с другим, но вновь с тобой!

И сколько будет в жизни бренной
Всех тех, кому ты стал любим,
Стоять коленопреклоненно
Пред вечным гением твоим!
             *     *     *

                Л Е Р М О Н Т О В

Выстрел!!! –
                И замерло сердце поэта,
Песня осталась его не допета,
Осиротели стихи.
С горя, безумея, грянули грозы,
С неба потоками хлынули слезы
К сердцу тихи и нежны.
     Пал он на землю великий и юный
     Смолкнули вещие сладкие струны,
     В небе погасла звезда.
     Долго деревья под ветром шептались,
     Словно молились и будто прощались
     С тем, кто ушел навсегда.
Так он лежал до сиреневой ночи,
Меркли без жизни вишневые очи,
Стыла горячая кровь.
А за Кавказом Россия лежала
И о погибели сына не знала,
Ей он отдал всю любовь.
                *   *   *

               СЕРГЕЙ    ЕСЕНИН

В яркий листопад садов осенних,
На Оке, в семье простых крестьян,
Родился поэт Сергей Есенин,
Звонкий запевала россиян.
     Как к нему готовилась Россия,
     Как его ждала, уже любя,
     Да взяла и выплеснулась в сына,
     Родила, как вылила, в себя.
Выбрызнула синими цветами
Глаз под спелой рожью из волос,
Как переплетенные с хлебами
Васильки и свежесть майских гроз.
     Подарила сердцу грусть и нежность
     Всех своих берез и тополей,
     А душе – раздолье и безбрежность
     Рек, лугов и золотых полей.
Он пошел, раскинув крылья-руки,
                Запрокинув голову в кудрях,
Чтоб его есенинские звуки
Соловьями вспыхнули в садах.
     Будто распахнул лазури-очи,
     Удивился жизни и весне
     И запел про Русь что было мочи,
     Про любовь к родимой стороне.
И таким привольем зазвучала
Песня, что услышалась ему,
Словно вся Россия подпевала
В полный голос сыну своему!
     Пел он сердцем, кровью и душою,
     Прорастая в боль родной земли,
     Так он тосковал ее тоскою,
     Как ни до, ни после не могли.
Милый край, ты был ему священен,
Он корнями там, где отчий кров.
Прикипел к Руси Сергей Есенин
Несказанной прелестью стихов.
     …В октябре задышит хмель весенний,
     Закружит листву, от счастья пьян,
     И споет, как пел Сергей Есенин,
     Звонкий запевала россиян.
                *   *   *
            Н А П О Л Е О Н

Своей судьбы лихой посланец,
Пригрезя славу наяву,
Стоял надменный корсиканец,
Взирая нагло на Москву.

Ну, что ему, любимцу фарта,
Пнуть Русь святую сапогом?
Игрок и баловень азарта
Потом спохватится, потом…

Пока ж веселый и беспечный
По жилам гонит нервно кровь,
Чтоб здесь при жизни быстротечной
Снискать восторги и любовь!
Уж сколько слышал он елейных
Бравурных маршей и речей
И жарких шепотов келейных,
Змеей шипящих у ушей.
Он пил вино, красивых женщин
То грубо мял, то целовал,
То звал богиней, то,  как вещи,
Швырял другим и презирал.

Теперь у древних стен столицы,
Внемля зловещей тишине,
Он был низвергнут той десницей,
Что смерть карает на войне.

Пустынный город, как кладбище,
Лежал под вражьим сапогом.
Везде пожар и пепелище
И ни живой души кругом.

Не так, вчера ведя сраженье,
Себя он нынче представлял:
В смятенье чувств, в воображенье
Он, как герой, в Москву въезжал!
А что увидел? Стаи галок
Да треск сгорающих крестов.
Сам триумфатор мал и жалок
Среди теней своих врагов!
Нет ни поклонов, ни позора
У этой лапотной Руси,
Но длань немого приговора
Занесена, Христос спаси!

В Россию путь не по Европам,
Где хилый слабенький народ.
Здесь не пропрыгаешь галопом,
Она сама тебя сомнет!
Но он, калиф самовлюбленный,
Привыкший к легкости побед,
Своею славой опьяненный,
Вдруг понял: здесь победы нет!

Каким же жалким оборванцем
Он возвратится в свой Париж,
Где  фейерверк вина и танцев
Несется к небу из-под крыш,
Где с лестью прячутся улыбки
Его блистательных врагов,
Где он прибудет, как на пытке,
Средь коронованных шутов.
Вот где положено начало
Его бесславного конца,
Когда судьба уже лишала
Его и чести и лица.
И он с досадой отвращенья
За  свой позор был глух и нем
И вновь готовился к отмщенью,
Чтоб вдруг взлететь и пасть совсем!

Склоните головы, потомки,
Перед величием отцов,
Их шаг чеканный, гулкий, звонкий
Звучит из глубины веков.
И на плечах былых гигантов,
Вдруг вырываясь из теснин,
Вдохнув могучий дух Атлантов,
Взрастает новый исполин!