Она

Сухой, холодный ветер перемен
Бесшумно теребил все её мысли.
И отголоски предначертанных измен
Пред ней, как привидения повисли.

Она невольно причиняла боль,
Всем воздыхателям, что были рядом с нею.
Одних спасали страсть и алкоголь,
Других её слова: «Я сожалею»…

Она не знала близости ни с кем,
Скорбела, и не радовалась грусти.
Ей обещали на земле Эдем,
За чуточку вниманья и сочувствий.

Она казалась сильной для людей,
Была не одинока, а свободна.
Как высший разум, гений, фарисей,
Строга, но и немного сумасбродна.

Она любила лишь одну себя,
И не жалела, не звала, рыдая.
Зубами краешек одежды теребя,
Смеялась, чью-то жизнь опять сжигая.

Она была примером красоты,
Стройна как лань, немного горделива.
Её глаза бездонны, но пусты,
Как волны океанского прилива.

Она пронзала насквозь невзначай,
Улыбкой, обрекая на страданья.
Шепнув несчастному бездушное: «Прощай»,
Всех приговаривала на истому прозябанья.

Она просила Бога по ночам,
О теплоте, украдкой сглатывая слёзы.
Не верила признаньям и речам,
Вонзая в тело старые занозы.

Она с рожденья не привыкла к слову «Нет»,
Не принимала пораженья и отказы.
И в сотый раз, встречая в одиночестве рассвет,
Твердила тихо одинаковые фразы.

Она жила как царь, особняком,
Игра проиграна, всё честно, без обмана.
Но в сумасшедшем мире городском,
Растаяла, и не оставила изъяна.

Она была покинута судьбой,
И как бы ни были стенания страшны,
Так и не стала любящей женой,
Их четверо – она и перед нею три стены.

Она устала потихоньку увядать,
И проводя по венам куском стали,
Запачкала и стены и кровать,
Но бесы душу рвать не перестали. 

Светает, и лежит нагое тело,
На шёлковых, пурпурных простынях.
Вся красота её окаменела,
А на лице то ли ухмылка, то ли страх.