Инь-Янь Америка. Как ты мала, Вселеннушка!

***
Ни полицейский визг богатого Нью-Йорка,
Ни суета ограбленной Москвы
Не изживут потери и тоски,
И пустоты на книжных полках.

Понять — не полюбить! И не вобрать в себя
Ни желтых лиц, ни черных, не их взгляды,
Ни речи смешанной, ни трафиков  парады,
Чужую почву, пашню и поля!

Что остается? — Ждать до января,
Когда покроет город белым снегом,
Не рваться общим строем, общим  бегом,
А просто рвать листы календаря!

А просто слушать голоса Нью-Йорка.
Его призыв! Его индейский клич!
А просто полюбить в распорках
Твои гирлянды, Верезано-Бридж!*
________________________
* Мост в Нью-Йорке.



 

                Роман в романе
              общение в пяти главах с прологом и эпилогом

                Пролог
В России столько проблем, что оттуда Америка
предстает землей обетованной. В нее через дуршлаг
таможни сливаются наши «умы» и наши «середняки».
Они ассимилируются, под манной дармовых пособий..
Но нервными стрессами и дантистами быстро исчерпывают
свой medicaide(страховка). Зубы, вгрызаясь в American life,
теряют отечественные пломбы. Они заменяются на импортные мосты.
Речь на Брайтон Бич перекликается с «филармонией» Одесского привоза.
Прощай, Одесса, твой остроумный треп ни о чем, твоя сиамская
спаянность трамвайной давки, и твои иллюзии за жизнь!
В час пик, как в пик жизни, одесситы, плюнув в катакомбы,
взлетели на Боинге к ядерным облакам, и выпустили шасси за бугром!
Они помахали вырванными корнями и - Здравствуй Америка!
Сказав «Ок»,они стали почти американцами и полиглотами!
Теперь им есть с чем сравнивать - здесь и там!
Где-то в 30-тых, одесситы с автоматами подвинули
с Брайтона черных и сами поселились тут, на берегу Атлантического океана.
            
                Глава I
                «Там на родине»
Садишься в трамвай - улица, переулок, работа!
Купоны, талоны, рубли! В правом кармане – паспорт, в левом - проездной.
Путь в «карьеру» – через ВУЗ! Программа на вечер -
кино, кафе, секс экстремальный в подъзде, на батарее,
в кустах, в лифте, на крыше! Без контрацептивов!
Заболел - бери больничный, лечись.
Получил травму, стал инвалидом – каша, консервы вне очереди.
Культурное чтиво? –  газеты.

                Глава II
                «Здесь, за бугром»

Садишься в subway - avenue, street, job..
Что приобрел? - foodstamps, валюта!
В правом кармане – medicaide, в левом - medicare!
Use-ай и станешь Happy в этой колонии строгого режима
с усиленным питанием. Не с-use-аешь – станешь homeless!
И у тебя уже нет landlordа и телевизора на sale.
Если мозг, вскипая стрессом, взял Harvard: ты- на коне!
Зарплата - гребешь со старта сто штук! На всю получку купи лосьён!
Вкалывай до седьмого пота и поливайся!
Не то хозяин унюхает, подарит тебе дезодорант, скажет: «Good bye!».
И ты опять homeless! Нет уж!
Лучше всего здесь, в США, очутиться бабкой!
               
                Глава III
                «Бабка»

Кем ты была в Одессе, бабка? Королева облупленных скамеек?
Летописица двора? Биограф своих соседей?
Ты сорила подсолнечной шелухой, щурясь на молодых шлюх!
Те стряхивали маникюром пепел с длинных сигарет.
Тебя волновало, что кушают Роза и Бетя на завтрак
и от чего у них пахнет горелым.
Кто ты теперь? -  Королева автобусов!
Тебя не толкают под зад, с пожеланием занять свое место на кладбище.
Тебе говорят: "Excuse me!", и автобус валится на бок,
выпуская для тебя личный трап!
Ты уже не щуришься на молодых шлюх, ты шлюха сама!
Носишь короткие майки, плаваешь в бассейне и рассуждаешь о сексе!
Тьфу! Тебя, Хуму из Одессы, здесь содержат,как родную бабушку президента.
В jewish community ты всегда узнаешь, что едят Роза и Бетя на завтрак.
Они едят то же, что и ты! У тебя есть все!
Горелым здесь не пахнет, всюду кондиционеры!
И если у тебя ностальгия по родным запахам, ты умрешь от нее!
В черном фолеевом пакете тебя воткнут во вражескую землю
и ты прорастешь новым стеблем!
В следующей инкорнации ты засияешь новым подсолнухом,
который склюют на завтрак внуки той же Розы и Бетти. Радуйся!
Другое дело, если ты приехал в США дедкой.
               
                Глава IV
                «Дедка»
У тебя есть воспоминания, что ты был...
Ты был директор, начальник - ты был большой человек!
Тебя громко уважали или тихо боялись. Ты был тем, кто всем нужен.
Твои скромные воспоминания некому рассказать!
Английский делает из тебя идиота и ни один американец не хочет
учить русский, чтобы понять тебя...
Твой обиженый face развернут в телевизор,
там вечно мелькают их пиццы и шампуни.
Где эти хваленые публичные дома? Ты мечтал о них еще в детстве!
Вместо шахмат, домино и почета ты имеешь джакузи essesay
и эмансипированную бабку.
Твои внуки-акселераты знают, что за фразу «дам в глаз!» lawyer лишит
тебя дедковских прав.
Ты тихо сохнешь в кресле с garbigeа (с мусорки),
превращаясь в антиквариат, который здесь, в стране компьюторов
и новых технологий, никому не нужен.
А что, если ты родился в США?
               
                Глава V
               
                «Американец»
Из теплого чрева ты выплыл в черный район - за окном Harlem.
Кудлатые головы, как глобусы, с косицами с папилётками,
торгуют кокосами.
В перспективных офисах уже дискриминирована твоя белая плоть.
Welfear урезан. Обидевшись, ты иммигрировал... в СНГ!
В аэропорту тебя встретил рэкет, в «Детском мире» - Playboy,
в уборную бесплатно не пустили - уже не тот Совдэп.
За кушать и какать надо платить. Блатные подняли забрала.
В пальцах зашелестели доллары. Интеллигенция вздохнула на ладан.
Кушать хочется, но есть боеголовки, и Америка заигрывает.
Человечество истребляется за жилплощадь под популяцию!
И все эта крутящаяся коммуналка, под названием Земля,
пугает своей непредсказуемостью.

                Эпилог
Эммигрировать в космос! Ты проснулся в нирване облаков.
Увидев спутник, шныряющий между метеоритами, ты понял:
напрягаться надо везде! На Луне одиноко, на Марсе не цветут цветы,
на Земле – неспокойно, под землей скелеты трещат позвоночниками...
Как ты мала, Вселеннушка! Вздохнув, ты выпустил углекислый газ
и, перестав суетиться, нежно полюбил свое место под солнцем.
_______________________________________________

Там в детстве забытом моем, в доме сто
На Островидова в тусклой квартире,
В коммуне где нам навязали родство
Где кур, ощипав над плитою коптили

Где Роза и Бетя оранжевой хной
На кухне в тазу затмевали седины,
Где местоименье мое или мой
Делило конфорки, шкафы и гардины.

 Пугающим был для меня коридор
И рамы сидений в сортире на стенах,
Крючки и корыта чугунный затвор
 Прописка до гроба ловушка для пленных

А Бетя и Роза что им до  меня
Раскинут портки на провисшей веревке
И не отличается день ото дня
Пропитанный фаршем и рыбой в духовке.

Но я, принимая буддийский сюжет,
И ход инкарнаций опять в прошлом веке,
Где нет никого и меня уже нет,
И кто-то другой жарит здесь чебуреки.


ИНЬ – ЯН Америка музейные игры
http://www.stihi.ru/2011/03/02/3091